Сергей Симонов - Восхождение. Том 3

– Смотри-ка, – сказал Сергей Павлович Келдышу. – Судьба-то, выходит, нас по два раза предупреждала – особое внимание обратить на опасность высотной разгерметизации и надёжность парашютных систем. Но Мишин этого так и не понял, а меня к тому времени уже не было...

– Слишком всего много случилось, – ответил Мстислав Всеволодович. – Новые проблемы и впечатления вытеснили старые. Предупреждения забылись, а за забывчивость пришлось заплатить жизнями людей. Надо сейчас сделать всё возможное, чтобы исключить подобные случаи. Эти системы наиболее критичны на этапе спуска. Но не надо забывать, что и другие системы тоже могут отказывать.

– Будем добиваться максимальной надёжности корабля, – решил Сергей Павлович. – Но сроки, сроки...

Помимо суборбитальных подлётов спускаемого аппарата на первой ступени Р-9 (АИ, см. гл. 04-04) была выполнена серия сбросов с транспортного самолёта – 25 попыток. (АИ, в реальной истории при отработке «Союза» было сделано 23 сброса с самолёта). Это помогло отработать конструкцию парашютной системы и двигателей мягкой посадки. Был отлажен хронометраж последовательности операций, от отстрела люка парашютного отсека, до посадки и отсоединения парашюта, включая выход нескольких парашютов, торможение, спуск на парашюте и сброс теплозащитного экрана, запуск двигателей мягкой посадки у самой земли, отработаны безопасные скорости снижения и конструкция спускаемого аппарата, включая амортизацию кресел и пластическую деформацию днища, которая поглощала остаток кинетической энергии в момент приземления.

Полёт кота Леопольда 20 марта 1957 года на ракете Р-5 (АИ, см. гл. 02-35) имел не только политическое значение. В отличие от предыдущих этот полёт был суборбитальным, то есть вход в атмосферу происходил по траектории, максимально приближенной к той, что получается при сходе с орбиты. Соответственно, скорость входа и нагрузки, действующие на спускаемый аппарат были тоже значительно выше, чем в предыдущих полётах собак. В этом полёте удалось впервые присмотреться к поведению теплозащитного покрытия. Было получено экспериментальное подтверждение, что покрытие при спуске будет гореть, снят график изменения температуры в спускаемом аппарате, и график изменения перегрузок. Впервые было опробовано управление гиперзвуковым планированием спускаемого аппарата (АИ). Эти данные очень пригодились в последующих полётах.

Серию орбитальных полётов собак на вновь разработанных кораблях 1К «Север» начали на год раньше, чем в «той» истории – 28 июля 1959 года в полёт отправились собаки Чайка и Лисичка (АИ частично, в реальной истории эти собаки полетели 28 июля 1960 года. Полёт был неудачным, собаки погибли из-за аварии носителя). Наученный горьким опытом предыдущих «собачьих катастроф» и зная, чем кончился «тот» полёт, Королёв гонял своих заместителей почём зря. «Стояние на ушах» оправдалось – ракету подготовили на редкость тщательно. Корабль совершил успешный суточный полёт, собаки приземлились живыми и здоровыми (АИ).

Однако послеполётное исследование спускаемого аппарата показало, что корабль ещё надо значительно дорабатывать. Благодаря информации из «документов 2012», Сергей Павлович знал, куда смотреть и на что обратить внимание. Он отметил, что жгут проводов, соединявший спускаемый аппарат с приборным отсеком, был оборван в нештатном месте и сильно оплавлен, а анализ графика перегрузок показал, что на начальном этапе входа в атмосферу корабль неуправляемо вращался с большой скоростью. Покопавшись в документах в ИАЦ, Королёв нашёл подтверждения своим выводам.

1К «Север» использовал конструктивные решения как «Союза», от которого была взята форма и компоновка отсеков, так и «Востока». Его внутренние системы, информация по которым была крайне фрагментарной, создавали те же люди и с тем же опытом, что в «той» истории разрабатывали системы «Востока». Ничего другого они в этой ситуации придумать не могли. Исключением стала лишь система управления, в которую была интегрирована БЦВМ. Хотя и она была крайне упрощённой. Корабль ещё не мог совершать полноценные орбитальные манёвры, вроде смены орбиты. Он лишь мог поддерживать свою ориентацию и отработать сход с орбиты – необходимый минимум для успешного полёта.

После полёта Чайки и Лисички корабль долго и тщательно дорабатывали, проверяя технические решения в ходе запусков спутников-фоторазведчиков «Зенит» (АИ, см. гл. 04-18). Доработка и доводка систем заняла более года. Спутники фоторазведки запускали ежемесячно. Удачными были далеко не все запуски, но для отработки корабля аварийные пуски были даже более ценными, чем успешные – в них выявлялись недоработки и конструктивные недочёты. Завод № 88, собиравший корабли 1К «Север» и спутники «Зенит», выпускал их системы и корпуса уже в режиме серийного производства, что позволяло собирать из компонентов корабль любого назначения. Государственный авиазавод № 1 в Куйбышеве (с 16 декабря 1961 г – завод «Прогресс») точно так же серийно собирал ракеты-носители Р-7, баллистические межконтинентальные Р-9 и ГР-1, и гражданские носители «Союз-2.1» и «Союз-2.3», комбинируя ступени ГР-1 и Р-9.

В ходе этих запусков удалось доработать систему разделения отсеков перед входом в атмосферу. Запущенные в мае, июне и июле 1960 года «Зениты» уже разделялись штатно, без эксцессов, и их спускаемые аппараты входили в верхние слои атмосферы без вращения.

(В реальной истории разделение гагаринского «Востока» при входе в атмосферу было аварийным, и Юрия Алексеевича изрядно покрутило, пока не расплавились и не оборвались кабели. Проблемы с разделением были и в последующих полётах)

Второй важнейшей доработкой был воздушный клапан, через который уравнивалось давление с забортным. Из-за этого клапана погибли два собачьих «экипажа», а в «той» истории – ещё и экипаж Добровольского, Волкова и Пацаева. Зная об этом, Сергей Павлович настоял, чтобы клапан был расположен в пределах свободной досягаемости экипажа.

– Поставьте клапан так, – сказал он Ивановскому, – чтобы любому из космонавтов достаточно было поднять руку и заткнуть его. Это может спасти жизни всему экипажу.

(Ивановский Олег Генрихович был ведущим конструктором КК «Восток», в АИ – соответственно, ведущий конструктор корабля 1К «Север»)

– А разве для безопасности недостаточно скафандров? – удивился Ивановский.

– Кто его знает, что там, в космосе, может случиться, – неожиданно мягко ответил Королёв. – Скафандры, конечно, у ребят будут. Без скафандров никаких полётов. Но скафандр – это последняя линия обороны. А вдруг сам скафандр окажется повреждён? Скажем, вращением или толчком кого-то выбросило из кресла и приложило стеклом шлема о пульт? Или вдруг два из трёх космонавтов потеряют сознание? Проще одному человеку перекрыть единственный клапан, чем дотянуться сразу до двоих и закрыть им гермошлемы.