Александр Позин - Мы в дальней разлуке

Все эти рассказы Николай выслушивал с бледным от негодования лицом, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. И кто это выдумал, что в армию призывают с двадцати одного года? Правда, недавно правительство снизило призывной возраст до девятнадцати лет, он это все равно было недостаточно для восемнадцатилетнего Николая. В свои года он чувствовал себя достаточно взрослым, чтобы вступить на ратный путь. Одновременно в нем крепла убежденность в неспособности царского правительства защищать страну от тевтонов. Мысль о неизбежности революции все чаще и чаще приходила в его голову.

К прибытию на гастроли в Одессу, у них с Лизой был готов новый номер — акробатический этюд на избитую, казалось бы, тему Арлекина и Пьеро. Здоровый крепыш Арлекино всячески измывался над хрупким и тщедушным бедолагой — Пьеро. Он подбрасывал Пьеро вверх, крутил вокруг себя, ронял на пол. Пьеро ловко умудрялся обратить все издевательства в свою пользу: делал сальто-мортале, садился на шпагат, так складывался едва ли не вдвое, что публика ахала. Когда Арлекин пытался исхлестать Пьеро розгами, тот прыгал через них как через скакалку. При попытке избить бедолагу палкой — шестом, Пьеро выкидывал с помощью шеста такие пируэты, что у публики дух захватывало. Брошенными Арлекином в него камнями Пьеро ловко жонглировал. Успех у номера был ошеломляющим. Представления, показанные в Одессе, Екатеринославе и Киеве и других бесчисленных местечках попадавшихся на пути следования шапито, прошли при полном аншлаге. В эти, скупые на добрые вести с фронта, люди приходили в цирка развеяться и повеселиться от души. Николай уже умел довольно ловко жонглировать, знал некоторые фокусы и пару раз вторым номером выступал у дрессировщика. Вместе с казачками они готовили номер, который по идее Джембаза, должен быть стать гвоздем программы. Он ощущал, как растут его цирковые умения, и стал понимать, что находиться на пути превращения из подмастерья в мастера. С Лизой тоже все складывалось неплохо. Вот только щемящее чувство тоски иной раз охватывало парня, никак он не мог забыть свою Наталку. Николая все время преследовало чувство, что он что-то упустил, недопонял, чего-то недоглядел.

Заканчивалось лето, птицы собирались лететь на юг, а Джембаз со своей труппой стал собираться на север: пришла пора возвращаться в Москву. Завершающим аккордом гастрольного тура по замыслу Джембаза должны стать выступления в обеих столицах, Москве и Петрограде. Приходилось прощаться с ласковым теплым морем, воздухом, наполненным пряными южными ароматами, доброжелательным и дружелюбным населением, по-детски восторженно и непосредственно воспринимавшими все цирковые трюки и репризы.

Зима шестнадцатого года. Сквозь темноту зимней студеной ночи мчится поезд. Свет от прожектора прорезает ночную мглу, выхватывая заснеженные верхушки деревьев. Мороз таков, что дым от паровоза, несмотря на встречный ветер, взмывает вертикально вверх. Паровоз пыхтит и тянет за собой пяток платформ с зачехленными орудиями и полтора десятка теплушек с лошадьми и солдатами. Воинский эшелон спешит на запад, где в заледенелых окопах замерзает полтора миллиона солдат русской армии, с превеликим трудом остановивших германскую военную махину на подступах к исторической Великоросии.

Россия тяжело перенесла катастрофу пятнадцатого года. Но, к удивлению многих, старая дряхлая империя выжила, несмотря на снарядный и патронный голод, никчемность полководцев, вороватость интендантов, бездарность политического руководства и вялость монаршей воли. После немецких побед и оставления Галиции над южным фасом Северо-Западного фронта нависли австро-германские войска. В середине лета они перешли в наступление. Одновременно немцы нанесли удар в Восточной Пруссии и стали теснить русские части за Неман. Русская армия попала в гигантские клещи и стала реальна угроза окружения Северо-Западного фронта на территории Польши. Ставка русской армии была чрезвычайно подавлена и расстроена. Генералы деморализованы, но тем не мене смогли принять единственно верное в этих условиях решение: начать отход русских войск с одновременным укреплением линии Днепра. Были оставлены Варшава, Брест, Гродно. За лето Россия потеряла Польшу и Курляндию. Но чаша позора еще не была испита до дна. Под занавес года германец совершил прорыв обороны русских войск в районе Свенцян. В результате Свенцянского прорыва были оставлены Владимир-Волынский, Ковель, Луцк, Пинск. К снарядному добавился винтовочный голод. Если на фронте одна винтовка была на двух человек, то тыловых частях одна винтовка выдавалась на десять солдат. При положенных шестнадцать пулеметов на полк, обходились восемью. А антантовские кровопийцы, словно восставшие из могильного холода вурдалаки, требовали все новых и новых жертв от русского народа. Наконец, истощив себя, тевтоны прекратили наступление. К исходу года противники замерли на почти прямой линии от Балтики до Румынии, которая сразу же линия стала опоясываться рядами колючей проволки, километрами минных полей, нитками траншей с бугорками бетонных укреплений. Беспросветная тоска охватила все русское общество. В открытую поносились не только весь государственный аппарат и руководство армией, но и священная прежде особа императора. По стране бродили, скрываясь от полиции, почти миллион дезертиров. Кое-где мужики начали прятать хлеб, жечь усадьбы и делить землю. И в обществе и в Думе возобладали панические и пораженческие настроения. Народ российский не видел или не хотел замечать, что отступление было, но не было бегства. Отход русских войск прошел организованно, ни одна часть не была обойдена с флангов и окружена, стратегический план окружения и последующего разгрома русской армии потерпел крах. Пятнадцатый год, несмотря на победы над русскими, оказался провальным для тевтонов, не удалось главное — выбить из войны Россию. Перед Германией замаячила безрадостная перспектива продолжения войны на два фронта, войны на истощение, шансов на победу в которой у немцев было исчезающее мало.

А пока, стороны зализывают раны, пополняют войска, готовясь к новым схваткам. Война — весьма прожорливый каннибал, требующий не только много пуль и снарядов, но и пожирающий много людей. В самый разгар трагических событий на фронте русский император издает указ «Указ Правительствующему Сенату», разрешающий призывать на войну девятнадцатилетних юношей, чего никогда ранее не было в империи.