Александр Позин - Крестьянский сын, дворянская дочь

Девочка сидела на полу кабинета деда перед воткнутым в паркет Мечом Тамерлана. Рядом валялись другие предметы, извлеченные из тайника: коллекция старинных золотых монет и дедушкин дневник. Прежде лучезарные глаза девочки теперь выражали боль, гнев, отчаяние и решительность. В перегороженную тяжелым письменным столом дверь бесконечно и грозно стучали. Голоса за дверью, то отчаянно бранились, то неистово угрожали, то раздраженно увещевали. Преданная родителями и покинутая любимым, она осталась совершенно одна. Одна против разнузданной банды за дверью! Все кончено? Они победили? Но ведь есть третий выход. Уйти! Она читала, что есть в Японии такой обычай. И Меч при ней. Она встала на колено, положив руки на эфес и устремив взгляд в перекрестье Меча, туда, где сиял блистающий алмаз. Пришла пора прощаться!

— Дед, дедушка, дедуля! Почему так рано ты ушел? Зачем оставил одну? Я снова буду рядом с тобой, я ухожу в тот мир, где мы снова будем вместе!

— Прощай мой Николка! Любимый мой! У меня нет иного выхода и нет пути назад. Прости!

Девочке внезапно вспомнился тот солнечный день, когда они вдвоем, еще счастливые и безмятежные, сидели на вершине скалы и читали старинный манускрипт. А ведь всего год прошел! Вернуть бы это время назад.

С остальными попрощаться не успела: как-то само собой пришло осознание того, что смерть ничего не изменит. Девочка представила: вот ОНИ входят, перешагивают через ее бездыханное тело и, глумясь, завладевают Мечом. ОНИ все равно выходят победителями, ведь Меч все равно достанется им. Она застонала от отчаяния: если бы был иной путь! Если бы можно было просто взять и исчезнуть из комнаты.

В этот момент что-то неуловимо изменилось вокруг. Неожиданно воздух заколебался и поплыл, словно знойное марево. В нем появились завихрения, эпицентром которых была девочка с Мечом. Внезапно Меч в ее руках завибрировал. Кристалл в перекрестье Меча ожил, засветился внутренним холодным пламенем. Он манил, притягивал ее взгляд. Колебания воздуха переросли в вихрь. Ветер набрал силу, пронесся по комнате, закружил в том месте, где стояла, преклонив колено, девочка. Он кружил все сильнее и сильнее, а потом внезапно прекратился…

Когда спустя несколько минут в комнату ворвались люди, то обнаружили, что комната, бывшая западней для девочки, опустела. На оконном стекле таяла, стекая каплями воды, зимняя изморозь. На полу вертикально стоял воткнутый в паркет старинный меч. Рядом лежала мятая клеенчатая тетрадь, мешочек со старинными монетами и разбросанная в беспорядке женская одежда. Девочка исчезла!

Тимур ибн Таргай Барлас Гурган, верховный эмир Турана, стоял в огромной молитвенной зале мечети Омейядов [1] Мечеть Омейядов — Больша́я мече́ть Дама́ска одна из крупнейших и старейших мечетей в мире. Расположена в старом городе Дамаска, представляет собой большой комплекс зданий и садов. Известна могилой Салладина (Саллах-ад-Дина) и головой Иоанна Крестителя, почитаемого мусульманами как пророк Яхья. возле могилы пророка Яхьи, именуемого неверными Иоанном Крестителем. Мечеть стояла в самом центре Димашк-эш-Сама. Много империй, пророков и царей пережил этот старый великий город, центр Мира, древняя столица халифов. И вот он покорился ему, простому эмиру из далекой северной страны.

— О, Великий Темурленг, Потрясатель Вселенной! — перед Великим Хромцем пал ниц придворный. Вернее будет сказать не пал ниц, а просто изобразил. Никто из придворных не смел называть Тимура этим именем, скорее кличкой, которую придумали ему покоренные персы. Только этот человек не боялся, того, перед кем трепетали страны и народы, разговаривал на равных, помогал советами. Да и не придворный он вовсе, а скорее советник, соратник, друг…

«Старый хитрец! — подумал Тимур пряча улыбку, которую редко видели на суровом лице воителя. — А друг ли? Слишком многие меня продавали и предавали. На заре жизненного пути, начертанного Аллахом, продал Хуссейн, не просто друг, побратим. Во время похода в Персию вонзил нож в спину подлый Туктамыш, которого любил как сына. Словно вор, шакал захватил Тебриз. Да и родной сын, Миран, прозванный гордым именем Джелал-ад-Дин, наместник в покоренной Персии, завел какие-то странные делишки с местной знатью, недовольной, что гордые персы покорились выскочке из диких степей севера. Но нет, ученый не предаст и не обманет, изменниками движет жажда власти, а старец не подвержен сией страсти, им движет жажда познания истины.»..

Вслух же, с теплотой несвойственной этому железному человеку, Великий эмир сказал:

— Говори, Учитель.

Сделал шаг навстречу и приподнял старца, не дав ему распластаться на полу.

— Да пребудет с тобой Аллах, я слышал, неслыханное дело ты замыслил? — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес Ибн Хальдун [2] Ибн Хальдун — арабский мусульманский историк, философ и социальный мыслитель, задолго до Смита и Рикардо разработавший теорию трудовой стоимости и разделения труда. Разрабатывал теорию идеального государства. . — Надеешься сразиться с самим Баязидом Молниеносным [3] Баязид Молниеносный — османский султан при котором империя увеличилась более, чем в два раза. Потерпел поражение от Тамерлана в 1402 г в Ангорском сражении и был взят в плен. и покорить непобедимых доселе османов?

— Своим высокомерием он не оставил выбора. Баязид оскорбил моего вассала, и долг сюзерена взывает к возмездию. Сделанное против вассалов, я вижу как вызов мне лично. Видит Аллах — все покоренные царства пали жертвой своего высокомерия, наглости и подлости. Могулистан [4] Могулистан — средневековое государство на территории современного Казахстана и Киргизии, возникшее в результате распада Монгольской империи.