Георгий Юленков - Ветер надежды

'Ах, он гад, против меня еще и 'мессеров' вызвал? Вот же с. ука! Мдя-я. Так. Срочно уходить надо. Мне ведь и одной их пары хватит, чтобы свое задание провалить, а их тут чуток поболее будет'.

— 'Гнездо' это 'Сокол'. Внимание 'Гнездо'. Разведчик был подбит, но ушел к себе. В район пришли вражеские истребители. Попытаюсь уйти, не принимая боя. Если зажмут, буду драться. Как слышите меня?

— 'Сокол' это 'Гнездо', тебя слышим. Продержись там минут десять, и сбрось высоту тысяч до четырех, за тобой идут два звена из Быдгощи.

— Высоту сброшу подальше от границы. А пилотам скажите, пусть наберут тысяч шесть, и зайдут колонной пар с востока. Там небо темнее, на солнце они будут виднее.

— Поручник, что еще за советы?!

— Это не советы 'Гнездо', это жизненная необходимость. Парами у них будет шанс. Звеньями их тут разнесут в щепки, и вот такого прикрытия мне здесь точно не надо! Тогда я лучше и сам справлюсь.

— Хорошо, команду передадим. Держитесь там.

— Еще передайте пилотам, пусть пробуют уклонение от скоростных атак косой петлей и косым иммельманом. 'Соседи' к этому вроде бы непривычные. Как поняли меня? Все 'Гнездо'. На хвосте вижу две пары. Но их вроде чуть больше было. Ухожу северо-восточнее на десяти тысячах.

— Поняли тебя. Держись.

Преследователи сильно сократили дистанцию и летели на девяти с половиной километрах высоты, на удалении километров четырех. Павле даже показалось, что они просто выжали ее обратно в Польшу и вот сейчас совсем отстанут. Но нет, форсировав моторы 'мессершмитты' пытались достать 'польского наглеца'. Наверное, можно было рискнуть прорваться в пологом пикировании. С работающими на максимале ВРДК шанс уйти был довольно высоким. Но Павла тут же, вспомнила, что в пикировании 'мессеры' могли разгоняться и быстрее, чем даже ее 'отюльпаненный француз'. И если бой вести по своим правилам, то пора его было принимать. Павла прикинула примерное время подхода '11-х Пулавчаков' и обратной петлей зашла прямо в лоб левой паре преследователей. Даже толком не успев прицелиться, нажала на гашетки и, включив максимальную тягу ускорителям, ушла свечой обратно наверх. 'Немцы' явно не ожидали такой прыти от 'дичи', и упустили время, пытаясь набрать ту же высоту. Их 'мессеры' тянули хорошо, но в скороподъемности 'Девуатин' Павлы их делал примерно на одну пятую. Новую атаку Павла провела на ведущего второй пары оказавшегося к ней бортом. Очередь с восьмисот метров неожиданно удачно полоснула по кабине, от которой посыпались осколки остекления. Но враг не был сбит, и просто ушел со снижением. Провести третью атаку на своих условиях Павле уже не дали. Теперь ей самой приходилось часто уворачиваться от разноцветных трасс. Постоянно работая ВРДК и закрылками, то на ускорение, то на сброс скорости, ей, как и тому недобитому разведчику, пока удавалось сбивать прицел и уходить в вираж с потерей высоты. Чтобы ловко выскользнув из прицела, снова забраться повыше. Пока все получалось, но дистанции стрельбы четырех ее противников все более сокращались. Пушечные и пулеметные трассы расцвечивали темнеющее небо. Вот, пара снарядов все-таки вырвала кусок крыльевой обшивки. Выходя из пикирования горкой и косой петлей, Павла заметила трассы и третьей пары 'тевтонцев'.

'Приплыли, голубушка. Прямо как какого-нибудь 'зеленого салабона' меня тут сегодня развели. Словно, ни житомирских тренировок, ни монгольских боев с 97-ми, у меня за спиной и не было. Эх! Если собьют тут, вот стыдоба-то будет. Горелкин, наверное, сплюнет, и скажет что-нибудь типа 'долетался'. А я ведь еще над морем повоевать хотела. И на Севере…'.

Но рефлексировать в бою практически некогда, и Павла продолжала закручивать свою 'карусель'. Удачно развернув две вражеские пары навстречу друг дружке, она, наконец, сумела подловить своей очередью ведущего одной из них. При этом, сами 'немцы' стрелять не могли, ведь в прицеле были свои. Задымившийся 'мессер' посыпался вниз, а на Павлу сверху насела та самая третья пара. Наверное, эта пара стерегла небо от других самолетов, но не смогла долго оставаться безучастной, глядя на такое 'непотребство'. Несколько пуль дробно простучали по фюзеляжу и бронеспинке 'Девуатина'. Шербурская броня не подвела, но теперь за 'поляка' взялись уже всерьез. В глазах монгольского ветерана уже темнело от перегрузок, когда внезапно теснота в небе исчезла. Висящая у нее на хвосте пара, вдруг бросила свою 'дичь', и спешно полезла на вертикаль. Быстро вглядевшись в картину боя, Павла увидела контуры знакомых польских высокопланов. Расклад в воздухе стал явно не в пользу 'соседей'…

— 'Гнездо', это 'Сокол'. Помощь вижу. Связи с ними у меня нет. Передайте, что я ухожу на высоту, и буду бить швабов оттуда.

— Хорошо, 'Сокол'. Передадим.

Уже в темноте на подсвеченную прожекторами полосу Быдгощской подофицерской авиашколы садились самолеты. Только когда все семеро сели, стало понятно, что в этот раз обошлось без потерь. В бою польские пилоты вели себя очень агрессивно, и Павла подумала, что будь у них хотя бы Р-24, и немцы недосчитались бы и всех трех пар. Но итог боя уже и так был совсем неплохой. Сбито три 'мессера' при одном подбитом Р-11. В свете уличного фонаря, Павла не сразу разглядела во встречающей толпе какого-то незнакомого генерала. А тот подозвал к себе поручника жестом, не прекращая беседы с полковником Стахоном…

Павла стояла в освещенном зенитным прожектором строю незамкнутого каре, с легким ощущением нереальности в душе. В мужественных лицах солдат и офицеров она по старой советской привычке пыталась искать развращенность буржуазной моралью и мещанско-потребительское отношение к жизни. Искала и не находила. Рядом с ней стояли обычные люди. Люди ничуть не менее готовые отдать свою жизнь за свою землю, чем пламенные комсомольцы Страны Советов за свою родину. Но еще большей нереальности добавляли пафосные слова, звучащие из уст пылающего своим ораторским талантом генерала брони Токаржевского-Карашевича.

— Сегодня пилоты Торуньского оборонительного района авиации Армии Поможье первыми приняли на себя удар коварного врага!

— Все мы знали, что война уже на пороге. И сегодняшние воздушные бои подтвердили это…

'Как поет? Ух, как поет! Ему бы в оперу, или в политуправление, цены бы не было этому 'оратору'. Интересно, а как он будет под фашистскими бомбами своим Торуньским районом рулить, и наземные германские удары отбивать? О! Как раз что-то о своей епархии вещает…'.

— Сегодня над нашим оборонительным районом подбито два вражеских разведчика.

— Один из них упал в районе Грудзёнза, его экипаж пленен. А второй 'тевтонец' был горящим изгнан из польского неба, и упал уже где-то на германской территории.