Сергей Анисимов - Вариант БИС: Вариант Бис. Вариант Бис-2

— Пак, — позвал командира боец-ханец, догнавший его несколькими уверенными движениями тела минут через пять после того, как эта мысль пришла в голову во второй раз. — Ты убиваешь ребят. Нам нужен привал. Я понимаю, что надо спешить, пока ночь такая темная и ветреная, но мы все равно не успеем, если выдохнемся сейчас. Ты знаешь, я никогда бы не сказал такое, но уже пора.

Они оба застыли на половине движения, чуть приподняв головы и опираясь на предплечья, как смотрят по сторонам ящерицы. Мгновения почти полной неподвижности были потрачены обоими на то, чтобы перевести дыхание, и хотя от этого командиру разведчиков стало на мгновение стыдно перед собой, заставить себя не наслаждаться этим он не сумел.

— Хорошо, — сказал он через секунду, стараясь, чтобы голос прозвучал ровнее. — Десять минут. Или столько, сколько нужно будет, чтобы перевалить вон туда…

Он показал движением пальца, и боец сморщился. До очередной ложбины (видно ее не было, но оба знали, где она находится) ползком было значительно больше десяти минут. Но решение командира, и так проявившего уважение к старому боевому товарищу выслушиванием его совета или просьбы, в разведке почти свято и обсуждаться не должно.

«Вперед», — прошел по цепочке давно установленный, простой жест. Некоторые даже не успели заметить эту короткую остановку, поглощенные исключительно тем, чтобы продолжать ползти, задыхаясь, тратя очередные крохи сил. Метры расстояния, в каждый из которых вкладывалась воля и боль, ложились под локти и бедра и исчезали позади. Изредка каждый из разведчиков на мгновение замирал, пытаясь прислушаться к окружающему, но все звучало так, как и должно: шум скачущей в ушах крови, сорванное дыхание, редкие, приглушенные расстоянием выстрелы с разных сторон — далекие и безопасные.

Когда они наконец-то добрались до очередной промежуточной точки отсчета, облегчение испытали все. Тот боец, кто в эти минуты находился в головном дозоре, тщательно проверил подозрительно мягкую, манящую поверхность нетронутого снега импровизированным щупом — вытянутой на длину руки малой саперной лопаткой, одной из двух, которую командир особой сводной разведроты, второй год действующей по «заказам» начальника разведуправления КНА генерала Ли Сан Чо, всегда заставлял иметь в группе подобного размера. Мин под снегом не оказалось, и один за другим разведчики с бесшумными, едва сдерживаемыми стонами облегчения сползли в ложбину, растягиваясь по ее длине и располагаясь так, чтобы ноги оказывались выше уровня головы. Головной и боковые дозоры, все одиночные, уползли в темноту, и после этого всякое движение прекратилось. В свете очередной — висящей почти точно над головами лежащих — осветительной ракеты, имевшей на этот раз какой-то нестандартный фиолетовый оттенок, было видно, как поднимаются вверх клубы пара. Даже не только ото ртов — вообще от тел.

Лежа так же, как и все остальные, и даже с большим наслаждением, потому что он был старше других, командир разведгруппы тае-ви [92] Старший капитан (корейск.). Пак Хен Ю одновременно занимался тем, что входило в компетенцию командира и за что он имел право на некоторое количество металла на погонах и форму, сшитую из лучшего материала, чем у остальных. Он думал. Задача на ночь у группы имелась четкая: добраться до конкретной точки за то время, которое в армии принято формально именовать «темное время суток». И не погибнуть за эти длинные часы в бессмысленной и наверняка безнадежной перестрелке с тревожными группами лисынмановцев и американских интервентов. В ближнем бою, в рукопашной, десять его бойцов способны справиться и со взводом, но ближнего боя враги постараются избежать даже ночью. А огневая мощь врага такова, что десять автоматов не сыграют особой роли: их просто задавят.

Забавно, но целью, до которой они обязаны добраться к утру (старший капитан на всякий случай поглядел на тускло светящиеся стрелки наручных часов и убедился, что группа все-таки более или менее укладывается в график движения), является то самое место, где стреляют много и регулярно: стрельбище, принадлежащее полку американской армии, против которого они работают, — 38-пехотному полку 2-й дивизии, той самой, которая «Дивизия воинов», с юмористическим и гордым официальным девизом «Вторая ни за кем».

Зная американцев, можно было предположить, что свой фольклор есть и у каждого из составляющих дивизию полков: то есть 9-го, 23-го и 38-го пехотных — равно как и у четырех входящих в ее состав артиллерийских и одного зенитно-артиллерийского дивизионов, танкового и саперного батальонов и прочей мелочи. Но все подобные тонкости знать было уже невозможно [93] 38-й пехотный полк и в самом деле имел прозвище «Марнский утес» («Rock of the Marne»), полученное еще в холе Первой мировой войны. . Можно было гордиться хотя бы тем, что разведке КНА известны имена большинства ее старших офицеров. И старший капитан гордился: такое действительно многое значит.

Стрельбище — отличное место для дневки во вражеском тылу. Его не охраняют, потому что через него ежедневно проходит сотня человек с оружием, а «мирного населения», по мнению оккупантов, в Корее не существует. Оно или эвакуировано, или подлежит уничтожению как мобилизационный ресурс противоборствующей стороны. Стрелковые упражнения в американской пехоте проводятся активно — боеприпасов и времени для этого хватает, и такому можно только позавидовать. Но при этом, с учетом того, что пуля из винтовки сохраняет убойную силу на дистанции несколько километров, на «рабочей» стороне стрельбища, в сторону которой ведется огонь по мишеням, не должно быть никого.

Командир разведгруппы не имел ни малейшего представления, чего стоило добыть точный план расположения полкового стрельбища американцев. Скорее всего, здесь работала агентурная разведка, поскольку для войсковой это было несколько «глубоковато», а авиаразведка, хотя и существующая до сих пор как военно-теоретическое понятие, имела мало шансов. В любом случае, схема была подробная и вроде бы точная. Выходило, что если закопаться в отмеченную на ней оплывшую траншею, расположенную в одном километре и двухстах метрах от огневого рубежа (достаточно далеко, чтобы не бросаться в глаза устанавливающим или осматривающим мишени врагам, и при этом достаточно близко, чтобы находиться под прикрытием регулярно производимых стрельб), то есть некоторые шансы дожить до 10 часов утра 4-го. А тогда, если все пойдет по плану, врагам может быть уже не до упражнений.

Но это — если забыть, что на войне «по плану» бывает настолько редко, что каждый отдельный случай можно записывать в учебник. Куда чаще при малейшем соприкосновении самых точно разработанных планов с действительностью возникает бардак, удивительно напоминающий что-то такое, что однажды в присутствии старшего капитана Пак Хен Ю советский военный советник при штабе КНА метко назвал «бредовым видением в воспаленном мозгу пьяного диабетика». Будучи переведено дословно, это определение навсегда запомнилось всем присутствовавшим при разговоре — и особенно потому, что приведено оно было удивительно к месту.