Сергей Анисимов - Вариант БИС: Вариант Бис. Вариант Бис-2

Бой позади продолжался чуть дольше, чем этого можно было ожидать, но все равно — минуты. Ну, вот и все. Или… Через три-четыре секунды сзади гулко и глухо рвануло. Разрыв гранаты вызвал долго ходившее от одной сопки к другой эхо — как будто кто-то из его ребят попрощался вслух. Вот теперь — точно все. Йо и Ким ушли так же, как и жили, — просто и деловито. Будет обидно, если такое не поможет.

Пять человек продолжали бежать, оскальзываясь на камнях. Попытку американского капитана потянуть время, имитируя усталость, Ю пресек жестко и решительно — несильным ударом пониже затылка. Если знать как бить, то такой удар вызывает временный паралич нескольких коротких мышц-разгибателей шеи, что здорово больно и страшно неудобно. Да и просто — страшно.

Еще в прошлый раз заметив, какое впечатление почему-то производит его английский, Ю с чувством обозвал пленного сначала ослиной жопой, а потом и просто дураком, употребив в последнем случае слово, которое, как и многие другие, выучил на слух от инструктора, проработавшего большую часть жизни учителем корейского в старшей школе для мальчиков при американском торговом представительстве в Вонсане. Слово «Goop» [105] Слово Goop, или Goup («дурак»), встречалось почти исключительно в американском студенческом сленге начала — середины XX века. В настоящее время это его значение почти исчезло. при всей его мягкости, заставило химика бросить прикидываться и прибавить так, что это удивило даже Сонга, прыгающего по камням с грацией козла, нагруженного мешками с рисом.

Повидавший всякие уровни подготовки, старший капитан реально и высоко оценивал возможности американца: мужик тот был крепкий и мог бежать быстрее — а значит должен был это делать. Можно было не сомневаться, что он уже думает о побеге, но гораздо сильнее разведчика сейчас волновало то, о чем думает второй американец, который Джексон. На рядового, пусть даже первого класса, он не походил совершенно, для этого пленный был слишком староват и слишком по ощущению опасен — и это было той маленькой деталью, которая окончательно убедила корейца в том, что убивать его прямо сейчас не стоит. Последнее успеется при любом, даже самом плохом раскладе. Советские товарищи, помогавшие им с подготовкой рейда и его обеспечением, тоже не были особо похожи на «капитанов», как пересчитывался принятый в КНА третий офицерский чин Советской Армии. И тоже были опасны — это Ю, человек, выживший в таких переделках, какие и в страшном сне не приснятся пи одному фронтовому корреспонденту, любящему писать «про разведчиков», определил сразу, как рыба, всей поверхностью кожи.

— Все, Пак… Кажется, я готов.

Подскочив к товарищу, старший капитан, не говоря лишних слов, снял с того автомат и сразу закинул его себе за спину. Аналогичным образом он поступил и с подсумком, в котором оказалось аж два полных дисковых магазина к «ППШ». Если капитан Квонг сказал «готов» — значит, ему действительно совсем невмоготу, но пологий склон очередной сопки настолько не подходил для того, чтобы его оставлять, что полезнее было продолжать тащить его даже на себе самом. И придется, возможно. Сколько получится — или сколько потребуется.

— Даже не надейся, — буркнул он американцу, уловив его брошенный многозначительный взгляд. Через секунду он сообразил, что сказал это по-корейски, и перевел. Тот сделал вид, что не расслышал, но это уже его проблемы. Убивать этого американца было, разумеется, пока нельзя. Его требовалось допросить — а для этого необходимо время, хотя бы минут пятнадцать — двадцать. И безопасность, которую можно назвать хотя бы относительной.

Пожалуй, на нервы химика давил второй американец, который должен быть ему непонятен еще больше, чем самим разведчикам. В информационной сводке на объект операции — капитана медицинской службы армии США Вильяма Роберта Вудсона-младшего, было много весьма интересного и чрезвычайно полезного. Можно было только догадываться, каких усилий и каких денег советской резидентуре стоило добыть эти сведения, имея как отправную точку лишь несколько смутных деталей о кадровых перестановках в перевооружающихся и переформируемых химических подразделениях американской армии в Корее, а также протокол последнего допроса пленного, давшего более или менее точный словесный и психологический портрет химика. Наверняка имелось и что-то еще, чего уходящим во вражеский тыл разведчикам знать было не положено — но итогом разведмероприятий было появление столь интересного документа, что у старшего капитана чесались руки допросить американца так, как он умел это делать. Причем допросить самому при любом развитии ситуации — кроме разве что накрытия их 155-миллиметровым осколочно-фугасным снарядом с радиолокационным взрывателем, настроенным на разрыв в десятке метров над землей.

Одна из богатейших в Вирджинии семей, частная католическая школа, затем Йельский университет. Выпуск 1941 года, почти целиком отправленный в авиашколы и военные училища, но Вудсон призыву то ли не подлежал, то ли уже тогда как многообещающий во всех отношениях молодой человек стал объектом внимания соответствующих государственных служб. Бакалавр, магистр, доктор философии в 1948 году. Тема исследования закрыта — Библиотека Конгресса вместо положенной «пергаментной» копии получает листок с несколькими подписями. Почему-то с конца 1948 года и по 1951 год включительно — Университет Дрексела в Филадельфии, штат Пенсильвания. Намек на электронные счетно-вычислительные устройства? Но тогда почему, если все остальное — это химия, химия и химия? Боевые отравляющие вещества. Разработка. Испытания. Обнаружена датированная 1950 годом подпись «первого лейтенанта В. Вудсона-мл.» под счетом за стадо свиней в 150 голов — значит, к этому времени он уже полностью находился в системе. На свиньях испытывают и стрелковое оружие, но тогда важен не их возраст, а только вес. Здесь же возраст обреченных хрюшек указан с точностью до недель. Что это может означать — вопрос компетенции отнюдь не младшего офицера военной разведки, пусть даже он относится к ее элите, к единственной (насколько старший капитан мог знать) боеготовой спецгруппе разведуправления КНА. Как обычно, уничтоженной почти целиком, по нее еще продолжающей выполнять поставленную задачу: захватить секретоносителя и доставить его к точке, откуда будет произведена эксфильтрация.

Между прочим, эта точка находилась на пятнадцать с лишним километров юго-юго-восточнее той, где был произведен захват. Учитывая то, что линию фронта в районе проведения операции к этому моменту пересечь невозможно уже совсем, идея двигаться на такое расстояние смотрелась ярко и оригинально. А принимая во внимание то, что сейчас стоит белый день, а впереди имеет место «район повышенной сложности» и по рельефу местности, и по ожидаемому противодействию, это выглядело очередным нетривиальным способом самоубийства.