Олег Пономаренко - Звёздная пыль… На сапогах!

Ну а через день вдогонку ушел к Венере еще один груз. Для сборки нашей марсианской ласточки Госплан выдал нам аж семь тяжелых 'Атлантов'. К счастью пять стартов обошлись без катастроф, два резервных носителя осталось. Один отобрали вояки, зато второй достался ИКИ. Институт космических исследований радостно прикрутил к нему вагон зондов — реально тридцать тонн, с самой разнообразной начинкой. И по пути они обгонят американцев на часик–другой, не ради престижа. Просто через ретрансляторы межпланетного корабля успеют передать намного больше данных, чем с уже доживающих на орбите третий гарантийный срок стареньких "Венер".

Ну а мы пока продолжили свою работу. Я тщательно проверял бортовые компьютеры, работу всех программ на каждом. Пальцы устали вводить команды. Конечно, до меня это уже делали на Земле, но привыкли мы все резервировать. Закончив работы в жилом отсеке корабля переместился в десантник. Большая бандура, но сама кабина маленькая, однако. Переоборудованный бытовой отсек от лунных кораблей, с учетом всех замечаний. Постоял на командном посту, подержался за джойстики, поглядел в окошко. За рисками визиров невнятно темнела внутренняя сторона миски тормозного теплозащитного экрана. Эх, жаль не я увижу — как он отстрелится, открыв вид на поверхность чужого мира. Но не будем завидовать, в учебники уже попал. В это время наши инженеры проверяли систему жизнеобеспечения, оживили оранжерею. К большой радости всех космонавтов одним из самых неприхотливых и привыкающих к невесомости растений оказалась клубника. Причем лесная, мелкая но обалденно вкусная. Еще сажали всякий лук–чеснок, тоже для витаминов и хорошего настроения. Потому что жрать одни сублиматы надоедает, естественно. Хотя их тоже научились делать довольно вкусными. Берешь пакетик с чем–то непонятно–скукоженным, цепляешь на дозатор, плюхаешь кипяток, ждешь. Минут через десять получается вполне съедобный кусок индюшатины, например. Космонавты и астронавты давно стали меняться едой, наплевав на начальство. Начальники утерлись и сделали вид что так и надо, наши вечерние посиделки за ужином часто давали в эфир. Во первых соревновались кто веселей пошутит над едой, очень смешные картины иногда были… //добавить… Ну а во вторых спорили что вкусней, изобретали разные новые блюда, путем смешивания имеющихся в наличии. Ребята полюбили кетчуп, американцы тащились от борща и, особенно, от хлеба. Расфасованный крохотными, на один укус, буханочками он буквально таял во рту. Болтали на разные темы, в основном далекие от политики. Но не всегда…

//Вставить разговоры и переход…/

Ненависть товарища Туана была вполне объяснима. Еще несколько лет назад он ежедневно спал под крылом верного Мига, готовый по первому зову сирены прыгнуть в кабину. И, со сверхзвуковой скоростью уйти навстречу смерти — расклад "их восемь, нас двое" не играет даже в песне…

Ну а когда армада Б-52 летит привычно, неся по сорок тонн напалма каждая, стирать с лица Земли очередной спокойно спящий город… Официально наши "советники" там не воевали, но… Усидеть в блиндаже, когда речь идет о жизнях тысяч мирных людей — такие не идут в космонавты. Ну а в летчики–истребители точно! Неся страшные потери ловили на виражах наши старенькие, дозвуковые еще семнадцатые "Миги" навороченные сверхзвуковые "Фантомы", сыпались на джунгли и падали в море обломки, многолетняя бойня была злая. И много страшных бумажек получали родные по всему Союзу…

"Система 75" прошла боевое крещение — выявившее кучу недостатков, но конкуренты умылись кровавми слезами от такого знакомства. Товарищ Сергей Лавреньтевич, да–да, сын Того Самого, пообещал сделать ракеты ПВО еще лучше.

А потом мы послали туда новенькие "Миги". Под номером "23", хотя никакого крыла изменяемой стреловидности они не имели. Но зато напополам цифро–аналоговый БЦВК, две турбины, два киля — и передние рули, управляемые автоматически. Пара 37мм пушек с подрываемыми по командам компа зарядами, шесть ракет на внешней подвеске… И огромные "Стратофортрессы" сотнями посыпались с небес на многострадальную землю Вьетнама. Ну а другие самолеты, мелочь боевого охранения, вообще перестали считать.

Как в той песне — "…мой Фантом взорвался в небе, небе голубом и чистом — никогда мне больше не летать…". Американцы обозвали эти маленькие, но очень шустрые машинки "Viper–ами", типа гадюки. И было за что.

После торжественного потопления пары ударных авианосцев ударными эскадрильями — ушли они из Вьетнама, товарищ Хо Ши Мин праздновал победу в семьдесят втором году

И вот сейчас в кают–компании международной орбитальной станции сидели и смотрели пристально друг на друга два человека. Первым нарушил тишину Билл, с американской простотой спросив напрямик — "Хей, парень. Без обид — но это на твоем файтере эмблема в виде трех стрел была?". Туан, не меняя выражения по–аосточно невозмутимого лица подтвердил, добавив — "И много маленьких звездочек. Мой "Миг" стоит теперь в музее…".

Вильсон с задумчивым видом захрустел печенькой, с грустью поведал — "На дне Тонкинского залива надо искать хлам, оставшийся от моего F4F. Я видел тебя — но не попал. а потом твой брат–гук сел на хвост. Удар, взрыв, катапульта — и очухался только в огромной ванне Тихого океана. А рядом, завывая сиренами, тонул "Миссури"…". Дальше Билл удивил и напугал всех — спокойно взял прилепенный магнитным полем к столу нож, распорол ткань летного костюма на груди, возле сердца. Достал из потайного, зашитого кармана пару маленьких, заполненных темно–янтарной влагой пакетиков. И сказал мудрый тост. "Комрад, мне никогда не нравилась война. Тем более та, где мы были по разные стороны кокпита. Ты защишал людей — а я толстые туши бомберов. И, мне было очень стыдно и противно это делать… Прости, но как солдат ты понимаешь — приказ есть приказ… Ну а этот виски сделал мой отец, задолго до утверждения состава экипажа. Сказал — надо, потом поймешь. Теперь, глядя на тебя, на Землю в иллюминаторе понял. Не чокаясь…"

Проплывший над столом пакетик был пойман подполковником Фам Туаном, в абсолютной тишине были распакованы наши заначки, подняты и опустошены крохотные тары, приспособленные для невесомости. Тишину нарушил сидевший у иллюминатора Юра, буркнув тихо свою знаменитую, давно вошедшую в учебники фразу…

Красота, какая красота! Огромный, прекрасный купол нашего Дома, плавно прокручивающийся под ногами. Отсеки, торчащие в стороны панели батарей, решетчатые фермы… Стапель первого в истории небесного космодрома. Мы стояли на платформе центрального модуля, зацепившись захватами ботинков, для всей дружной толпы места не хватило. Вот, в полусотне метров высунулся из научного модуля 'Скайлэба', снимая все Энтони. А тут, рядом с нами, управляя телекамерой в цепких механических пальцах, развлекалась Пономарева. Сидела хитрая космоамазонка внутри станции, в тепле и воздухе, дрыгала джойстиками — подчиняя своим желаниям двадцатиметровую руку манипулятора. Да еще и гоняя крепежную тележку туда–сюда вдоль по центральной ферме. Думаю, телезрители там, на хрупкой шкурке планеты будут довольны.