Сергей Чекоданов - Майская Гроза 3

— Дожили. — Начал он злым голосом. — Мы на фронте кровь проливаем, в танках горим, гибнем тысячами — ради чего? — Майор вскинулся и посмотрел на другую сторону стола, где сидели офицеры Еврейского корпуса. — Чтобы вы тут жрали, пили, воровали, баб щупали и от фронта прятались.

Большинство офицеров, знавших, что у Давида Абрамовича под Штетином погиб брат, стыдливо опустили глаза. Только генерал Крейзер одeрнул его.

— Ты, майор, говори, да не заговаривайся. — Гневным голосом попытался он поставить на место младшего по званию. — Я от опасности никогда не прятался. И боевых наград у меня не меньше твоего. — Генерал кивнул на грудь майора, украшенную звездой героя и четырьмя орденами.

— А я, товарищ генерал, вас в трусости и не обвиняю. — Приподнялся из-за стола майор Другунский. — Но кроме вас тут хватает и других людей, которые меня, боевого офицера, дураком и гоем обзывали из-за того, что я на фронте свою Родину защищаю. — Танкист замолк на короткое время, скользнул взглядом по груди генерала и добавил. — А насчeт наград. Не вижу я их, товарищ генерал. Ни орденов, ни звезды героя. Стыдитесь носить? Или ваши новые друзья запретили?

Генерал просто онемел от такой наглости, а танкист окинул взглядом противоположную сторону стола и продолжил свою отповедь.

— Да и у вас, товарищи офицеры, наград не видно. Не успели Родину поменять, как от советских орденов и медалей открестились. Из «товарищей» в «господа» переквалифицировались.

— Да ты как со старшими по званию разговариваешь, майор? — Наконец-таки нашeл нужные слова генерал Крейзер. — Под арест захотел?

— Я, господин генерал, к вашей армии не принадлежу. И на ваше генеральство мне наплевать. — Отпарировал Драгунский. — А ещe я сделаю всe возможное, чтобы никто из моих родственников и друзей в вашем войске не оказался.

Майор Драгунский повернулся к генералу Зайцеву, спросил разрешения покинуть совещание. Виктор только сдержанно кивнул. Майор отдал честь и отправился к выходу.

На этот раз тишина наступила надолго. Приходил в себя генерал Крейзер. Вертели в руках различные предметы присутствующие офицеры, переваривая отповедь танкиста Драгунского. Размышлял Виктор.

Нет слов, майор устроил неожиданный сюрприз, который не лез ни в какие ворота. Конечно, следовало напомнить офицерам Еврейского корпуса о том, какая страна их вырастила и воспитала. Но не в такой оскорбительной форме. Что же именно произошло у него при встрече с друзьями? Что эти идиоты наговорили храброму и бескомпромиссному майору?

Но дело сделано. Первая встряска произошла, пусть и не в том виде, как хотелось генералу Зайцеву. Пора переходить и к серьeзным вопросам.

— Я думаю, что текущие дела могут решить и ваши заместители, товарищ генерал. — Обратился Виктор к командиру Еврейского корпуса. — У нас есть более серьeзный разговор. Для него достаточно будет вас и генерала Хацкилевича.

Ещe не отошедший от спора с танкистом Драгунским, генерал Крейзер отдал команду и все остальные офицеры его корпуса встали и направились к выходу. Поднялись и пошли вслед за ними и члены московской комиссии, как было обговорено заранее. За исключением самого генерала Зайцева, полковника Зенковича и подполковника Гладышева. Уже за дверью с проворовавшегося интендантского полковника двое еврейских офицеров торопливо оторвали погоны, сняли портупею и повели куда-то в сторону. Кажется, это дело не оставят без последствий.

— Так о чeм у нас будет серьeзный разговор, товарищ генерал? — Повернулся к Виктору генерал Крейзер.

— О заговоре, который зреет в вашем корпусе, товарищ генерал. — Ответил ему генерал Зайцев и не удержался от того, чтобы добавить. — Или господин генерал?

Крейзер дeрнулся, как от пощечины, встал со своего места.

— Товарищ генерал, я не понимаю на каком основании меня оскорбляют? Вначале этот майор. Теперь вы. Прошу дать мне объяснения. — Генерал наливался гневом. — И какие доказательства вы можете предоставить в подтверждение столь тяжкого обвинения о заговоре?

— Успокойтесь, Яков Григорьевич. — Виктор перешeл на имя отчество, как и принято в русской армии между офицерами при приватной беседе. — Мы не карать вас сюда прибыли, а помочь командованию корпуса разобраться с возникшей проблемой. — Он повернулся к полковнику Зенковичу. — Семeн Наумыч, ознакомь, пожалуйста, товарищей генералов со своей информацией.

Полковник Зенкович положил перед собой первую папку и начал с самого незначительного материала. Донесений контрразведки корпуса и агентов госбезопасности, конечно же присутствующих среди военнослужащих данного воинского соединения. Речь, в основном, шла об антисоветских разговорах, ведущихся среди солдат и офицеров корпуса. К чести командования корпуса, львиная доля данной болтовни велась в батальонах Третьей Варшавской и Четвeртой Интернациональной бригад.

Генерал Крейзер со скучающим лицом выслушивал эту информацию, показывая всем своим видом, что не воспринимает еe всерьeз. В общем-то был прав. Невоздержанных на язык дураков хватало везде. Они вели подобные беседы с друзьями и сослуживцами, делились взглядами в семейном кругу, болтали, чаще всего по пьяни, с посторонними людьми, надеясь что всe сказанное останется там, где было произнесено. Святая наивность. Большая часть этой болтовни вскоре становилась известна работникам НКВД, ну а те уже решали — привлечь болтливую личность к ответу или же оставить пустопорожний трeп без внимания.

Полковник Зенкович продолжал перечислять имена, фамилии, звания, смысл речей, а Виктор задумался о природе еврейского недовольства. Казалось бы данному народу жаловаться не на что. Благодаря Советской власти, а точнее своим соплеменникам, оказавшимся в передовых рядах руководства данной власти, смогли вознестись из грязи отверженных в элиту общества, захватили большинство тeплых мест в управлении страной, составили костяк творческой, и не только, интеллигенции, а всe равно недовольны. Невольно вспомнился анекдот рассказанный полковником Баневым о еврее, попавшем в рай и с ходу начавшем высказывать претензии на качество обслуживания.

Хотя, проблема не в недовольном брюзжании, а в том, что слишком много представителей данного народа переходит от антисоветских разговоров к прямому участию в заговорах и диверсиях. И не подозревает о том, что является всего лишь глупыми марионетками в умелых руках заграничных руководителей, выставляющих себя благодетелями «отверженного и угнетаемого» народа.

Виктору по долгу службы уже два года приходится бороться с умело законспирированным сионистским подпольем, которое старательно вредит Советскому Союзу, хотя сами деятели этого подполья мало представляют, что же именно они творят. Большинство просто приходит в ужас, когда им подробно объясняют к чему могла привести их деятельность, но, вот ведь парадокс, начисто отметают свою вину в происходящем, когда их деятельность уже принесла плоды. Впрочем, это свойство любого истинного интеллигента.