Мередит Маккардл - Восьмой страж

Я падаю.

Вниз.

Вниз.

Вниз.

И, наконец, приземляюсь. Неудачно, прямо на спину, с глухим стуком. Запястье пронзает боль, и я кричу. Беру его в руку и осторожно двигаю в разные стороны. Болит, но не сломано.

Я со стоном осматриваюсь по сторонам. А потом у меня отвисает челюсть. Я в… чулане? Тут темно, но из-под двери проникает достаточно света, чтобы это понять. Я хватаюсь за дверную ручку и пытаюсь повернуть, но она не поддается. Заперто. Я дергаю за нее, кричу, потом отступаю и бросаюсь на дверь, пытаясь выбить ее. Ничего.

Я поворачиваюсь и спиной прислоняюсь к двери. Именно тогда и обнаруживаю еще одну дверь. Здесь есть еще одна дверь.

Я хватаюсь за ручку и поворачиваю ее. Дверь открывается, и я вижу булыжную мостовую, вдоль которой стоят кирпичные здания. Я выхожу на улицу, и за моей спиной захлопывается дверь.

— Нет! — кричу я во весь голос, потому что ручка отказывается поворачиваться снова. Я оказываюсь заперта непонятно где.

— Извините, у вас все в порядке?

Я поднимаю глаза на говорящего. В двадцати шагах от меня остановился молодой мужчина и внимательно смотрит на меня. Он просто нереально хорош. Как киноактер. Большие светлые глаза, мужественная челюсть и ярко выраженные скулы.

Но я едва замечаю это. Потому что смотрю на его смокинг и цилиндр. А сидит он в экипаже, запряженном лошадьми.

Это, должно быть, шутка.

Я открываю рот, чтобы хоть что-то сказать, но в голове тут же раздается голос Альфы. Ну, не сам голос, конечно, а предупреждение, сказанное им.

Ни с кем не общаться!

Я не имею никакого представления, что происходит, но первое правило, которому учат в Пиле: сначала сориентируйся на местности и только потом действуй. И всегда имей запасной план. Я не могу нарушить правила Альфы или попытаться сбежать — по крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, где я. Поэтому я поворачиваюсь и быстро бегу вниз по аллее, подальше от этого транспортного средства.

— Эй! — кричит он мне. — Остановитесь! У вас идет кровь. Давайте я приведу доктора.

Я ускоряюсь. Меня тошнит. Локтем ударяюсь о стену кирпичного здания. Уверена, что он тоже начинает кровоточить, но я не останавливаюсь. На первом же перекрестке поворачиваю налево и прислоняюсь к стене. Я не так уж далеко убежала, но уже запыхалась.

Я сгибаюсь пополам и хватаюсь за грудь, пытаясь отдышаться. Чувствую себя, как воздушный шарик, который проткнули иголкой. Весь воздух из легких как будто вырвался наружу.

У меня кружится голова. По-моему, я спала всего лишь — сколько? — один час за последние тридцать шесть часов. Может, два. Я даже не представляю, сколько сейчас времени и как долго я была в бессознательном состоянии, пока не очнулась привязанной к столу. Но ничего из этого не имеет значения. Я должна понять, где нахожусь.

Я выпрямляюсь. Повсюду жилые дома из бурого камня с черными ставнями и коваными перилами. Они стоят по обеим сторонам улицы: и справа, и слева.

Очаровательно. Именно в таком месте я мечтаю когда-нибудь жить. На одну долю секунды я воображаю, как кладу руку на перила и медленно поднимаюсь по ступенькам, подшучивая над Эйбом, который идет позади меня.

Прекрати.

Прекрати думать об Эйбе. Это не поможет.

Вдруг одна из дверей открывается. Дверь в доме на углу. На улицу выходит девушка моих лет. У нее нереально тонкая талия и розовато-лиловое платье, отороченное бежевым кружевом. Платье настолько длинное, что подметает подолом пол. Девушка поворачивается, пропуская мужчину в возрасте. Своего отца. Наверное. Он берет её под руку, а она подергивает плечами, чтобы удержать на них шаль. Девушка поворачивает голову к двери, как будто реагируя на чьи-то слова, смеется, поворачивается обратно и…

Видит меня.

Я замираю.

Но это не меняет того факта, что она видит меня. Девушка протягивает руку и показывает на меня.

— Что это? — спрашивает она отца. — Этот мальчик с длинными волосами. Что на нем надето?

На секунду я свирепею от того, что меня назвали мальчиком и, оттолкнувшись от стены, мчусь вниз по улице, откуда я пришла. Останавливаюсь на полпути и приседаю, опираясь спиной о черную дверь в центре стены из бурого камня.

Что, черт возьми, происходит? Я перевожу взгляд на свои колени. Эта девушка подумала, что я парень. Мне не впервой. У меня мальчишеское телосложение: ни бедер, ни груди — и я легко наращиваю мускулатуру. Но сейчас у меня длинные волосы. С ними меня никто никогда не принимал за мальчика. Должно быть, это из-за одежды. На мне старая униформа Пила: белая рубашка, синий пиджак и штаны цвета хаки, которые я предпочла юбке, потому что было довольно прохладно.

Штаны.

Девушка подумала, что я парень, потому что на мне штаны.

Да кто примет девушку за парня только потому, что она носит штаны? Где я? В девятнадцатом веке?

У меня внутри все опустилось. Ну, конечно же, нет. Дурацкая мысль. И все же с очевидным не поспоришь. То, что сказал до этого Альфа, — правда. Он дает мне возможность перемещаться в прошлое. И вот я здесь — где бы это здесь ни было — застряла в прошлом веке.

В голове эхом раздается голос Альфы: « Твоя миссия проста. Вернуться назад. С того места, откуда все началось ».

Разве это возможно? Неужели я, действительно, в другом времени?

Нет. Никоим образом. Меня просто запутали. Альфе от меня что-то нужно. Только я пока еще не поняла, что именно. Это тщательно организованная постановка, в которой участвуют люди в костюмах того времени. Все для того, чтобы я поверила и расслабилась.

Но этого не будет. Все, что мне нужно, — это срочно понять, где я нахожусь. Как только это произойдет, я моментально исчезну.

Я встаю, глубоко вздыхаю и иду на другой конец аллеи, туда, где видела парня в запряженном лошадьми экипаже. Впереди меня стучит копытами еще одна лошадь. Я качаю головой и игнорирую её. Костюмированная постановка .

Сделав шаг в сторону от аллеи, я сразу же понимаю, где оказалась.

Бостон.

Я выросла в Вермонте, но несколько раз в год мама возила меня в город, чтобы прогуляться по магазинам. В августе, перед школой, мы всегда ходили в «Файлинс Бейсмент», в декабре — за рождественскими подарками и на каток в Коммон. А еще обязательно выбирались в город в одну из весенних суббот, когда начиналась оттепель. Моя мама всегда изъявляла желание покататься на лодочках в форме лебедей в Общественном парке. Обычно она ничего не говорила, пока мы медленно плыли по озеру, а просто закрывала глаза, глубоко дышала и крепко сжимала губы, пытаясь сдержать слезы. Тогда я отворачивалась от нее, делая вид, что рассматриваю бледно-желтые нарциссы. Мама довольно часто так делает, но я все равно никак не привыкну к этому.