Иван Оченков - Великий герцог Мекленбурга

– И на чью же честь вы собрались покуситься? Служанок?

– Фи! Вы бы еще конюха предложили.

Так, фехтуя словами, словно клинками, мы и оказались в одной постели. Это была не страсть, не любовь, не секс. Это было продолжение схватки, только иным способом. И я совсем не уверен, что победил в ней, – впрочем, нельзя сказать и что проиграл.

Осада польскими войсками Дерпта не была плотной, ватажники Кондратия регулярно передавали мне сведения об осаждающих. А вот от казаков Сулима никаких вестей не было, и это меня несколько тревожило. Как я и предполагал, без осадной артиллерии и достаточного количества пехоты поляки не стали штурмовать город. А такая неплотная осада среди зимы скорее опасна самим осаждающим. По прошествии нескольких дней, когда значительная часть польского воинства рассыпалась по окрестностям, рыская в поисках провианта, мы предприняли вылазку.

Едва ночь покрыла землю, мои драгуны вышли из ворот. Чтобы не выдать себя стуком по промерзшей земле, копыта коней были обернуты тряпками. При слабом свете звезд и луны мы подкрадывались к вражескому лагерю по скрипящему под ногами снегу. Вот показались крепко сцепленные между собой возы, составлявшие внешнюю ограду польского стана. За ними виднелись караульные, греющиеся у костров. Чтобы двигаться дальше, надо бы снять их по-тихому, но кремневые ружья тихим боем похвастаться не могли. Глушители изобрести, что ли? Но вот беда – я довольно плохо представляю их устройство. Однако я предвидел такую надобность и приказал, чтобы Кондратий привел своих ватажников, многие из которых были вооружены самострелами и луками. А вот и он, только почему один?

– Княже, беда! – прошептал мне подошедший атаман. – Сулим сговорился с поляками и измену готовит.

– Да ты в уме ли? – воскликнул я. – Он столько разору принес ляхам, нешто они могли сговориться?

– Ой, княже, земли сии не ляшские, и им до них мало дела, да и сами что ляхи, что литвины – разбойники не из последних. Ворон ворону глаз не выклюет, а супротив казаков казаками воевать – это все одно что землю волком орать [13]. Не будет с того толку!

Решение надо было принимать быстро, и я дал команду к отходу. Мои драгуны дисциплинированно развернулись и с максимально возможной поспешностью стали возвращаться к коноводам.

Быстро разобрав лошадей и вскочив в седла, мы двинулись прочь от вражеского стана по своим следам. Но едва отошли на милю, наткнулись на идущих по нашим следам казаков Сулима. Негодяй все рассчитал: чего выслеживать нас в незнакомом зимнем лесу, если можно, пройдя по вытоптанному нами снегу, безошибочно выйти на нас и атаковать, когда на весь ночной лес станут раздаваться звуки боя. Но тут предателям не повезло: наткнувшихся на нас следопытов взяли в сабли, а в следовавших за ними остальных разбойников хлестнул залп. Теперь надо поторапливаться, пока на поднятый нами шум не сбежались переполошенные поляки.

Дробно стучат копыта по насту, мелькают деревья, и всадники, пригнувшись от хлещущих их веток, погоняют своих лошадей. Похоже, мы рано списали со счетов казаков Сулима. Оправившись от первой неудачи, они бросились за нами в погоню, снедаемые жаждой мести. Какое-то время мы шли почти на равных, наши лошади были лучше, а казачьи легче. Но скоро расстояние стало понемногу сокращаться, и стало понятно, что боя не избежать. Ко мне подскакал Кароль и закричал, стараясь быть громче окружающего нас бедлама:

– Мой герцог, вам надо уходить!

– Нет! – отвечал я ему. – Надо развернуться и ударить по этим висельникам, пока они не догнали и не повыбивали нас из седел по одному.

– Мой герцог, мы не успеем. Нам негде развернуться в этом проклятом месте, да и они не дадут нам на это времени. Ради всего святого уходите!

С этими словами он хлестнул мою лошадь нагайкой и, разворачивая коня, еще раз прокричал: «Уходите!»

Лошадь понесла, а за мной, не снижая аллюра, двигались остальные. Лишь Кароль и несколько солдат из его взвода остались прикрывать наш отход, и я слышал, как за нашими спинами гремят выстрелы. Когда я справился с лошадью, основная часть казаков, отвлеченная прикрывающими наш отход солдатами фон Гершова, уже отстала. Оглянувшись и посмотрев на оставшихся драгун, я скомандовал разворот и повел их на выручку Каролю. Что же, Сулим хотел подловить нас неготовыми к его атаке – теперь посмотрим, как ему понравится наш атакующий строй.

Первыми под удар попали казаки, продолжавшие преследование, они явно не ожидали, что мы сможем перестроиться на ходу и атаковать их. Часть из них заплатила за эту ошибку своими жизнями, другим достало сообразительности или везения уйти в сторону, а мы продолжили нашу атаку. Теперь роли поменялись: преследуемые из жертв на ходу обратились в хищников и были готовы яростно рвать своих врагов. Казаки Сулима, плотно окружившие моих спешенных драгун, не ожидали такого удара, однако встретили нас с не меньшей отвагой. Дико ржали лошади, звонко звенели казачьи сабли о драгунские палаши, яростно кричали атакующие и жалобно стонали умирающие. И лишь безмолвная луна – волчье солнышко, радостно предчувствующая кровь, освещала весь этот ужас.

А вот и Сулим, окруженный своими сообщниками, пытается командовать в окружающей кутерьме. Не твой сегодня день, парень! Пришпорив лошадь, я бросаюсь на него. Заметившие мое нападение казаки пытаются перехватить меня, но не сегодня! Сегодня меня не остановить – пригнувшись, я пролетаю мимо них, разряжая свои допельфастеры на ходу. И вот мы один на один, как в старых добрых рыцарских романах. Мои пистолеты уже в седельных кобурах-ольстрах, и я тяну из ножен шпагу.

– Komm, Schweine! [14] – почти шепчу я ему. – Иди сюда, зараза.

Тот в ответ скалит зубы и тянет из-за кушака пистолет. Все, что я успеваю, – это поднять лошадь на дыбы. Звучит выстрел, и мы падаем. Я пытаюсь выскочить из седла, но тщетно: моя левая нога остается придавленной конской тушей. Сулим, глядя на меня, улыбается так, что кровь стынет в жилах, и, легко спрыгивая с коня, подходит ко мне, на ходу доставляя саблю.

– Ну вот и свиделись, князь! – говорит он, весело улыбаясь во весь щербатый рот.

– Дурак ты, Сулим, – отвечаю я ему. – Ушел бы сразу – может, и пожил бы еще.

– А что так?

– Да уж я-то почем знаю, видать, тятька с мамкой тебя таким уродили!

У всех рейтар у луки седла как минимум две кобуры-ольстры для пистолетов. У драгун одна для ружья. Ну а ваш покорный слуга имеет и то, и это. Поскольку моя многострадальная кобыла упала на левый бок, то притороченная справа кавалерийская аркебуза мне вполне доступна. Чем хорош колесцовый замок – так это тем, что его не надо взводить. Щелчок – и освободившееся колесико начинает высекать искру, воспламеняя запал. Казак пытается отпрыгнуть, но… не сегодня.