Сергей Чекоданов - Гроза 3

- Первый после бога. - Усмехнулся Андрей.

- Похоже, но правильнее будет немного иначе. - Качнул головой иеромонах. - Первый рядом с богом.

- Ничего себе самомнение! - Поразился Сашка, молчавший всe время до произнесения этой фразы.

- Предок мой Никита Иноземцев топориком на Воронежской верфи помахивал, от самого царя-плотника Петра Алексеевича благодарственные затрещины получал, хотя в Бархатной книге не на слишком много ниже Романовых записан был. И не возмущался, потому как знал - государству служит. - Продолжил рассказ отец Георгий. - А в Польше? Захотелось какому-нибудь шляхтичу с перепою проорать на сейме «не позволям», и государство обязано подчиниться. Но это ещe полбеды, намного хуже то, что и с поля боя можно было уйти. Оттого и просрали своe государство, когда беда пришла.

- Но мы-то в чeм виноваты? - Не понял Андрей.

- А представь себе, что ты первый парень на деревне. - Вмешался генерал Зайцев. - Сам себе до такой степени нравишься, что готов зеркало зацеловать. И красив и пригож, и девки у тебя на шее виснут, попить-погулять равного тебе нет, краковяк так отплясываешь, что до самой Варшавы слышно.

- Хвастливее и брехливее тебя тоже нет. - Дополнил рассказ Виктора иеромонах Георгий. - На огороде у тебя окромя сорняков никогда ничего не росло, хлев завалился, скотина разбежалась, последние сапоги пропил. Единственная гордость - дедовская сабля - и та заржавела.

Сашка засмеялся, выслушав такую характеристику.

- А тут пришли соседи, по шеям тебе накостыляли, поле поделили, распахали и засеяли. - Продолжил Виктор. - А тебя, злыдни этакие, работать заставили. Ну, какая тут любовь?

- Соседей было трое, а ненависть только нам досталась. - Напомнил Андрей.

- Ну, немцы всe же свои - европейцы. - Пояснил отец Георгий. - А мы для поляков - дикие азиатские варвары, которых и людьми обозвать грешно. Потому и нанесeнные нами обиды втройне оскорбительнее.

Был этот разговор три дня назад, а вчера последним вопросом обсуждали судьбу этой самой Польши.

С восточной границей будущего польского государства всe было более-менее ясно. Еe ещe в восемнадцатом году лорд Керзон обозначил, когда провeл на карте Восточной Европы линию, обозначавшую границу компактного проживания поляков. То, что эта граница не оказалась восточнее Смоленска, оскорбило тогда поляков до глубины души и они немедленно попытались восстановить справедливость, отправившись походом на восточных соседей. Но Красная Армия оказалась не так слаба, как думалось в Варшаве, и о Польше «от можа до можа» пришлось позабыть. Заикаться не то что о Смоленске, Минске и Киеве, а даже о бывших «крессах восходних» поляки на прошлогодних декабрьских переговорах не посмели. Чувство юмора у Советского правительства так далеко не распространялось, а моральная поддержка Лондона в нынешней ситуации приносила больше вреда, чем пользы. Американцам же будущая Польша была, как говорится, «до лампочки». Хватало проблем на Тихом океане.

Тогда поляки попытались отодвинуть западную границу, раз уж на востоке не получалось. Им предложили отложить решение этого вопроса до конца войны, напомнив известную мудрость про шкуру неубитого медведя. На некоторое время всe затихло. Но чем дальше отодвигались советские войска на запад, тем настойчивее Люблинское правительство напоминало о своих претензиях.

Мнения «комитета стратегического планирования» по данному вопросу распределились поровну. Гладышев, Иванов, Косенко и Николаев не возражали против передачи Польше части немецких земель. Не своe же отдаeм! Сам полковник Банев, Сашка Егорцев, иеромонах Георгий и генерал Зайцев были категорически против. Обсуждение так и могло закончиться ничем, если бы Виктор не объявил, что «есть мнение, не торопиться с передачей немецких земель кому бы то ни было». Чьe мнение он высказал, лишний раз объяснять не было нужно. В результате Польша осталась почти что в пределах национальных границ. Немного оторвали от Пруссии, самую малость расширили Польский коридор, перетасовали границу в Силезии. Самым ценным и давно лелеемым приобретением оказался Данциг, который поляки, не дожидаясь капитуляции немецкого гарнизона, переименовали обратно в Гданьск и даже назначили свою администрацию ещe в марте, сразу после того, как Сталин пообещал передать город Польскому государству.

- О чeм задумались, Андрей Николаевич? - Отвлeк полковника Банева от раздумий Арсений Иванов.

- Пытаюсь сформулировать начало доклада о государственном устройстве Советского Союза таким образом, чтобы меня не побили в первые пять минут. - Андрей открыл кожаный дипломат, сделанный по его чертежам на одном из подопечных заводов.

Новинка эта настолько понравилась знающим полковника Банева ответственным людям, что мастерам пришлось переключиться на их изготовление. Из конструкторского бюро вычислительной техники данная мода перекинулась по другим институтам и заводам Зеленограда, а оттуда проникла и в Москву. Арсений Иванов семь дней назад познакомил с новинкой работников наркомата Иностранных дел, а те мгновенно оформили заказ на несколько сотен новомодных портфелей. Похоже, придeтся создавать специальную фабрику по их изготовлению.

Андрей перетасовал листы доклада, осмотрел товарищей по «комитету стратегического планирования» и начал доклад, представлявший собой два десятка страниц черновых набросков. Привести их в более подобающее состояние не было времени, да и необходимости. Всe равно его придeтся переделывать, с учeтом замечаний остальных членов комитета. За столом молчали, помня утверждeнный ещe на первом заседании регламент подобных обсуждений. Выслушай всe молча, а потом спорь! Даже постоянный оппонент Андрея подполковник Гладышев позволял себе только недовольные гримасы в тех местах, которые ему казались слишком спорными.

Отложив последнюю страницу, Андрей провeл взгляд по лицам присутствующих, оценивая их реакцию. Как ни странно, восприняли его предложения довольно спокойно. Даже Гладышев не торопился спорить, а что-то набрасывал в своeм блокноте, изредка бросая короткие взгляды на карту Советского Союза, висящую на стене кабинета.

- Что-то ваши предложения сильно напоминают ваш же вариант устройства Югославии. - Начал обсуждение Арсений Иванов. - На словах все равны, а не деле республиканские правительства и дыхнуть лишний раз без повеления из Москвы не смогут.

- Вот и правильно! - Поддержал Андрея отец Георгий. - А то допрыгаемся до ситуации, когда Москва будет у окраин спрашивать разрешение вздохнуть.

- Зачем же тогда оставлять статус союзных республик? - Спросил представляющий Генштаб Красной армии полковник Николаев. - Перевести всех скопом в автономии, и всего делов. Какой толк в этом лицемерии?