Борис Сапожников - Наука побеждать. Авантюра.

- Мы обратили врага в бегство очень быстро, - продолжал тот. - Конница вырезала артиллеристов, а пехота ударила на разворачивающиеся полки. Вы их изрядно потрепали, скажу я вам, господа. Римской пехоты почти не было - одни венгры. Немцев больше, но и у них очень большие потери. Но, что самое главное, они были вымотаны и попросту не хотели драться. Офицеры часто бежали впереди своих солдат, примером своим, вдохновляя их. - Макдональд усмехнулся.

- Пленные? - поторопил его Бонапарт.

- Мы взяли фон Лихтенштейна и фон Кинмайера, а в фон Блюхер вырвался. Этот старый чёрт даст фору иным молодым рубакам. С дивизионом чёрных гусар Приттвица он прорвался через наших солдат и умчался на северо-восток. Кавалерия была занята и догнать его не успели.

- Очень жаль, - сказал Бонапарт. - Этот старый хрыч ещё попьёт у меня крови.

- Я отправил за ним два эскадрона гусар, - сообщил Макдональд, - но не думаю, что они догонят Блюхера. След давно простыл.

- Быть может, эта скачка его прикончит, - зло произнёс Бонапарт.

- Маршал Бонапарт, - сказал генерал-лейтенант Барклай де Толли, - мой корпус возвращается в Россию. На переформирование.

- Понимаю вас, - кивнул ему Бонапарт, остановившись, чтобы осмотреть батарею, буквально, заваленную телами. Венгры обороняли её отчаянно, не щадя себя, в то время как артиллеристы разворачивали орудия на обрушившегося на них с тылу врага. - Вы помогли мне, генерал-лейтенант, можно сказать, спасли меня и Францию. Я велю отчеканить в честь битвы и обороны Труа памятные медали. Их получат все, кто сражался в эти дни.

Мы шагали по сожжённому пригороду Труа, переступая через трупы и сломанное оружие, солнце освещало всю эту жуткую картину, но на душе, не смотря на всё это, было как-то легко. Одна мысль сидела в голове - домой, мы возвращаемся домой.

Бонапарт выделил нашему корпусу большой десантный дирижабль, на котором мы вернулись в Вильно. Помню, меня очень сильно удивило, что мы летим не на аэростатах Гершеля, однако я не придал этому значения. Сразу по прибытии всех офицеров отправили в отпуск, чем я воспользовался, взяв билет на дилижанс до родного города. Однако отправиться домой в тот день мне было не суждено.

Я шагал по станции дилижансов мимо паперти дорожной церкви с нищими, просящими милостыню у "добрых господ". Моё внимание привлекли знакомые цвета одежды одного из них. Очень уж похожи на наши полковые. Я остановился, приглядевшись к однорукому нищему - и точно он носил грязный и штопаный мундир Полоцкого полка. Пригляделся внимательнее - и выругался сквозь зубы, кажется, по-немецки.

- Жильцов, - сказал я ему, - что вы тут делаете?!

- Вашбродь, - почти прошептал мой бывший денщик.

- Встать! - скомандовал я. - Смирно!

Тело бывалого солдата среагировало быстрей разума. Он вскочил и коротко махнул рукой, отдавая честь.

- Ваше благородие, господин штабс-капитан, - гаркнул он былым фельдфебельским голосом, - прошу простить неуважение к вашей персоне! Бывший фельдфебель Жильцов Василий, к несению службы вашим денщиком готов!

- Эй, офицер, чё творишь? - к нам направлялись три человека явно преступного вида. - Эт наш солдатик.

- Солдат более ничьим крепостным быть не может, - сказал им я, как бы невзначай кладя руку на кобуру с пистолетом. - А, тем более, находящийся на действительной службе.

- Не въезжаешь, офицер, - продолжал невысокий парень, явно верховодивший в этой шайке. - Этот солдатик наш.

- Пистоль не мацай! - рявкнул один из громил, сопровождавших невысокого.

- Я успею всадить тебе пулю в лоб раньше, чем ты шаг сделаешь, - спокойно сказал я.

Громила, похоже, был изрядно оконфужен тем фактом, что не понял и половины из сказанного мной. Это было написано у него на лице.

- Палить на станции, - усмехнулся невысокий. - Не станешь, офицер. Тут псы кругом, и все наши, прикормленные.

- Нападение на офицера во время войны, - покачал головой я, - это компетенция не станционных полицейских. Вами займутся военные аудиторы. Если будет кем заниматься.

- Лады, - пошёл на попятный парень. - Забирай солдатика, но он нам звона стоил. Кто вернёт?

- Ты чего-то не понимаешь, - сказал ему я. - Сейчас мы с Жильцовым уходим.

- Эт ты не въезжаешь, офицер, - окрысился парень, став похож на зверька. - Я сейчас кликну своих лбов, и они из тя калеку сделают. Рядом со своим солдатиком сядешь.

- Вторую руку перешибём, - заржал как конь второй громила.

Я выхватил из кобуры пистолет и, без колебаний, всадил пулю ему в голову. Громила дёрнулся, покачнулся и осел на мостовую. Собравшаяся вокруг нас толпа зевак, раздалась в стороны с совокупным охом.

- И чё терь делать будешь? - по-крысиному оскалился коротышка. - Без пистоля?

Я спокойно вложил пистолет в кобуру и погладил корзину палаша.

- Прекратить безобразия! - прогремел зычный голос городового. Во главе небольшого отрядика из троих станционных стражей он прокладывал себе дорогу через толпу. Люди просто расступались перед ним. - Расходитесь! Разойтись! Нечего тут стоять!

Подойдя к нам, попутно практически разогнав толпу, он спросил, вроде бы ни к кому не обращаясь:

- Что тут твориться? Кто стрелял?

- Я стрелял, - ответил я. - Штабс-капитан Суворов, командир гренадерской роты Полоцкого пехотного полка. Нахожусь в отпуске.

- По какому поводу стреляли? - не дал сбить себя с толку и ошарашить званиями городовой.

- Эти трое, - я указал на невысокого и двух - живого и мёртвого - громил, - напали на меня, наверное, с целью грабежа.

- Федька! - крикнул на коротышку городовой. - Совсем страх потерял?! В арестантские роты захотел?!

- Да вы что, Иннокентий Феофилактович, - голос невысокого Федьки разительно изменился (и как он только выговаривал отчество городового?), - ничего такого. Они к нашему солдату прибодались, мы ему, того, объяснить хотели, что к чему. А они сразу за пистоль, сразу - бах! - и Копыту голову прошибли.

- Правильно сделал, - одобрил мои действия городовой. - Копыто твой, Федька, совсем с головою не дружил, вот и потерял её.

Он рассмеялся своей неказистой шутке. Федька поддержал его.

- В общем, иди отсюда, Федька, с глаз моих долой, - отсмеявшись, сказал ему городовой. - И Копыту забирай. Нечего ему тут валяться.

А когда уголовники покинули поле боя, городовой обратился ко мне:

- Забирайте своего солдата, господин штабс-капитан, и проваливайте как можно скорей. Федька - мелочь, малёк, но верховодит у нищих человек страшный. Ему надо имя своё, renommИe, сохранить, а за ради этого он, на что угодно пойдёт. В уголовной среде имя - это всё, потеряешь имя, потеряешь и власть.

- Для чего вы мне всё это говорите? - поинтересовался я у городового. - Могу вас уверить, что мне это совершенно неинтересно.