Александр Михайловский - Вся власть советам

— Что касается воинских частей, которые могут нам не подчиниться, — сказал я, — то должен заметить, что в Одесском пехотном училище, а также в двух школах прапорщиков, находящихся в Одессе, преобладают так называемые «потенциально белогвардейские настроения». Это третий местный полюс силы. И так уж сложилось, что юнкера не признают советскую власть, выступая в этом деле заодно с гайдамаками. В качестве вождя этой группировки выступает начальник пехотного училища полковник генерального штаба Кислов Александр Ильич…

— Гм, господа, — генерал Деникин поднял руку с карандашом, прося тем самым слова, — я неплохо знаю этого дельного и храброго офицера, и, с вашего позволения, господин, гм, товарищ Фрунзе, возьму это дело на себя. Думаю, что мне удастся развеять все тревоги и сомнения у господ офицеров и юнкеров и доказать им, что мы не губим, а спасаем Россию.

— Попробуйте, Антон Иванович, попробуйте, — кивнул Фрунзе, — как я уже говорил, ненужная кровь нам ни к чему.

— Так, Вячеслав Николаевич, — Михаил Васильевич посмотрел на меня, — что вы можете сказать о состоянии одесских революционных масс? Есть хоть какая-то надежда на поддержку со стороны местных Советов?

— Не думаю, Михаил Васильевич, что мы можем рассчитывать на их поддержку, — сказал я. — В Одессе, а также в находящихся на одесском рейде кораблях Черноморского флота, преобладают в основном левые эсеры и большевики также крайне левого толка. Являясь сторонниками «углубления революции», эти товарищи уже готовы немедленно развязать «красный террор» в случае полного прихода к власти. Лидером одесских революционеров в настоящий момент является сын лесопромышленника из Новогеоргиевска, член РСДРП с 1903 года, председатель Одесского областного комитета партии Юдовский Владимир Григорьевич, 1880 года рождения. Два характерных момента из жизни товарища Юдовского заставляют меня относиться к нему как минимум весьма осторожно. Именно при его руководстве вторым, большевистско-левоэсеровским созывом Румчерода, в Одессе был устроен массовый террор против «эксплуататорских классов». И еще. В нашем прошлом смерть товарища Юдовского наступила от внезапного инфаркта в самый разгар состоявшейся в партии большевиков после Второй Германской войны открытой дискуссии «о космополитизме и мировом сионизме». В свете недавней попытки левацких элементов поднять вооруженный мятеж, считаю данного товарища ненадежным элементом, способным на непредсказуемые поступки.

— Товарищ Бережной, — прямо меня спросил Фрунзе, — вы считаете, что товарищ Юдовский способен предать нашу революцию и товарищей по партии?

Я пожал плечами.

— Михаил Васильевич, исходя из того, что мне известно, я не могу гарантировать, что подобное предательство не произойдет. Кроме того, почти наверняка со стороны товарища Юдовского и его единомышленников будет иметь место фронда, саботаж наших распоряжений и так называемый революционный произвол. А в свете поставленной перед нами товарищем Сталиным задачи «сделать все быстро и чисто», нам оно надо? Вы учтите, что на всем этом организационном хаосе сверху лежит толстый слой махровой уголовщины, которой Одесса славилась еще в царские времена. Взять того же «короля одесских налетчиков» Мишку Япончика, в миру Мойшу Винницкого. Он, оказывается, не просто уголовник, а еще и «анархист-коммунист». И за ним немало подельников, пардон — сторонников. Причем все они неплохо вооружены. Этими же уголовными элементами в Одессе достаточно плотно замусорены и местные Советы, и отряды так называемых красногвардейцев. В тот раз эти «революционеры» так замордовали город, что австрийских и немецких оккупантов одесситы встречали чуть ли не как освободителей. Если вы считаете, что нам с этими товарищами по пути…

Фрунзе нахмурился.

— Нет, товарищ Бережной, вы правы, нам с такими товарищами совсем не по пути. Поэтому сделаем так. Сначала разоружаем всех, а потом начинаем с ними спокойно разбираться. В случае же вооруженного сопротивления со стороны кого бы то ни было, как я уже говорил, приказываю: или вынуждать их к капитуляции, или уничтожать на месте. В случае же мирного исхода событий никто не должен пострадать. Еще вопросы есть? Если нет, то все, за исключением генерала Деникина, свободны. А к вам, Антон Иванович, у меня отдельный разговор.

7 декабря (24 ноября) 1917 года, утро.

Одесса. Железнодорожный вокзал.

Полковник Бережной Вячеслав Николаевич.

На Одесском на вокзале шум и тарарам. Это мы любимые добрались до цитадели русской демократии, родины Леонида Утесова, Эдуарда Багрицкого, Валентина Катаева, Евгения Ильфа и Владимира Петрова, эпицентра народного юмора и рассадника всяческой уголовщины… Ах, Одесса-мама! Никогда не был тут в прошлой жизни, а вот теперь, однако, пришлось.

По данным разведки, в городе было неспокойно, ночами спорадически вспыхивали перестрелки, когда юнкера, гайдамаки, большевизированные солдаты и красногвардейцы, а также просто бандиты время от времени выясняли между собой отношения с применением легкого стрелкового оружия. Обычным делом были грабежи складов, магазинов, а также квартир состоятельных одесситов. До открытой войны всех со всеми осталось совсем немного.

Около полуночи вышел на связь посланный в город парламентер из числа присоединившихся в Киеве офицеров, который сообщил, что начальник Одесского военного училища полковник Кислов и командующий «силами охраны города» генерал Леонтович согласны на немедленную встречу и переговоры с приехавшими с нами генералами Деникиным и Марковым.

Сразу же после получения этого сообщения, еще до рассвета, из Выгоды по дороге через Великий Дальник и Прилиманское в город на рысях двинулся передовой кавалерийский эскадрон поручика Рокоссовского, усиленный двумя БТР-80 с десантом на броне и автомобилем «Тигр».

Приказ, который я отдал командиру отряда, гласил: «Доставить генералов Маркова и Деникина на Итальянский бульвар к зданию Одесского военного училища. Обеспечить силовое прикрытие переговоров с начальником училища полковником Кисловым. При оказании вооруженного сопротивления со стороны любого из местных отрядов немедленно открывать огонь на уничтожение».

Обстановка на тот момент в Одессе складывалась следующая. Силы украинских националистов, общей численностью около двух тысяч штыков и трехсот сабель, были сосредоточены в районе станции Одесса-Сортировочная. Это все, что осталось от Одесской гайдамацкой дивизии, после того как большая часть солдат разошлась по хатам.

Кроме нескольких неполных куреней гайдамаков в распоряжении полковника Поплавко находились студенческо-гимназические отряды «Одесская Сичь» и украинская студенческая сотня. Руководил этим, с позволения сказать, воинским формированием общей численностью до трехсот штыков некто Юрий Липа, в нашем будущем ставший писателем и политологом. Размещены вооруженные студенты и гимназисты были в здании так называемого Английского клуба, служившего украинским националистам в качестве штаба и места для заседаний Одесской Украинской губернской Рады. Также поддержку сторонникам так и не провозглашенной УНР выразили команды эсминца «Завидный» и крейсера «Память Меркурия».