Александр Михайловский - Вся власть советам

— Я читал докладную товарища Красина, — кивнул Сталин, — но, как говорил Бисмарк, дипломатия — это искусство возможного. Будем пока исходить из наших возможностей.

— Товарищ Сталин, — сказал я, — если на западе и Украине у нас все более или менее стабилизировалось, то, по нашему мнению, на Северный Кавказ и Закавказье необходимо обратить особое внимание. Не мне объяснять вам, что это за регион. Он жизненно необходим Советской России. Это нефть, марганец, медь. Наконец, стратегическое значение Кавказа огромно. Но там сейчас сложилась ситуация, напоминающая жонглирование факелами в пороховом погребе. В результате того, что Временное правительство отпустило вожжи, межнациональные отношения на Кавказе сейчас такие, что взрыв может произойти в любой момент. Терские и кубанские казаки, чеченцы, осетины, грузинские меньшевики, армянские дашнаки и азербайджанские мусаватисты — это весьма взрывоопасная смесь. Если там рванет, то никому мало не покажется. А вам ли не знать, что пролитая кровь народами Кавказа не забывается очень долго.

— Да, я понимаю вас, Александр Васильевич, — задумчиво сказал Сталин, машинально поглаживая усы. — Как только обстановка в Крыму и в Бессарабии более-менее успокоится, мы немедленно передвинем на Кавказ бригаду товарища Бережного вместе с частями усиления. Есть мнение придать ему в помощь товарища Кирова. Он, пожалуй, лучше всех у нас разбирается в кавказских делах…

— А пока надо готовиться к этим делам, — сказал я, — тем более что на Кавказ можно будет соваться лишь тогда, когда мы убедимся, что у нас все благополучно в области Войска Донского и на Кубани. А там тоже все далеко не спокойно. Вовсю резвятся местные горлопаны-сепаратисты, которые объявляют казаков особой нацией, призывают к созданию своих государств, для которых Петроград не указ.

— Да, — сказал Сталин, — мы знаем об обстановке в казачьих областях. И ваши опасения, товарищ Тамбовцев, вполне обоснованы. Но мы ведем соответствующую работу, и у нас уже есть кадры, которые стоят на платформе советской власти и готовы отправиться на Дон и на Кубань, чтобы вести там агитационно-партийную работу. Туда с оружием и грубым насилием соваться нельзя. Да и ни к чему.

— Товарищ Сталин, — сказал я, — в свое время мы подавали вам список лиц, которые в нашей истории были сознательными большевиками и оставались до конца верными рабоче-крестьянской власти. Достаточно вспомнить войскового старшину Филиппа Кузьмича Миронова или вахмистра Бориса Мокеевича Думенко. Да и о другом вахмистре, Семене Михайловиче Буденном, надо вспомнить. Надо дать указание нашим товарищам из наркомата по военным и морским делам найти их и откомандировать в Петроград.

— Решение верное, — немного подумав, признал Сталин. — Ирина, подготовь соответствующее распоряжение и дай мне его на подпись. Надо найти этих товарищей и разъяснить им политику нашей партии в отношении казаков в частности и всего населения области Войска Донского в целом.

Я решил, что наш разговор пора заканчивать, но сделать это надо на оптимистической ноте.

— Товарищ Сталин, — сказал я, — надо быть реалистами и ставить задачи в порядке их важности и очередности поступления. Но за выполнение этих задач необходимо награждать! На Юге России и в Киеве Михаил Васильевич Фрунзе и Вячеслав Николаевич Бережной с поставленными перед ними задачами справились полностью. Думаю, что правильно было бы наградить их от имени Совнаркома. К сожалению, у нас еще нет новых, советских наград. А ведь люди, видящие, что их работу ценят и уважают, получают от самого факта награждения и публичной оценки их дела удовлетворение и заряжаются энергией для будущей работы. Это очень важно… К тому же необходимо наградить участников разгрома немецкой армии под Ригой. Если бы не они, Советской России сейчас, наверное, не было…

Сталин быстро ухватил суть моих слов.

— Товарищ Тамбовцев, вы это правильно заметили. Надо, несмотря на колоссальную нагрузку неотложными делами, решить и этот вопрос. Ирина, запиши сказанное товарищем Тамбовцевым как вопрос, который надо поднять на ближайшем заседании Совнаркома. У Советской России нет своих орденов, и это непорядок. Не можем же мы награждать наших товарищей орденами Российской империи… Товарищ Тамбовцев, а как там у нас насчет мирных переговоров с Австро-Венгрией и Турцией? Товарищ Чичерин постоянно докладывает мне о работе наших дипломатов, но я бы хотел услышать и ваше мнение на этот счет.

— Товарищ Сталин, — ответил я, — буду краток. Боевые действия прекращены, и ведутся переговоры о заключении постоянного мира. В отношении Турции даже есть очень интересные перспективы. Но я бы все же предложил внешнеполитические дела обсуждать в присутствии Нины Викторовны Антоновой и товарища Чичерина. Они в этих делах имеют большой опыт, и без них мы вряд ли сможем принять самое правильное решение.

— Пожалуй, вы правы, — немного подумав, сказал Сталин, — давайте на сегодня закончим наше, если его можно так назвать, совещание. Ирина, как насчет того, чтобы пригласить вечером Александра Васильевича к нам на чаепитие? Часам так к девяти, — вождь посмотрел на меня. — Товарищ Тамбовцев, если вам будет нетрудно, пригласите и товарища Антонову. Мы ее тоже давненько не видели, и нам будет, о чем поговорить.

Понятно, подумал про себя я, значит, вечером будет еще одно «производственное совещание». А ведь я хотел немного отдохнуть и пораньше лечь спать. Ну что ж, как говорил человек, с которым тоже бы надо повидаться, «хрен с ним, подавай и психическую».

— Хорошо, — ответил я со вздохом, — буду у вас вечером. Вместе с Ниной Викторовной, разумеется…