Александр Михайловский - Вся власть советам

Укрывшись за деревьями, фонарными столбами и газетными тумбами, красногвардейцы с «Красного балтийца» короткими экономными очередями сдерживали бандитов, не давая им приблизиться. Положение бандитов было хуже губернаторского. Прямо у них за спиной разворачивалась уже покончившая с гайдамаками бригада Красной гвардии. А сила она страшная и, пожалуй, единственная реальная в царящем в России хаосе и безвластии. Гвардейцы на своих бронированных машинах сомнут любого противника. Все, кто попытается оказать им сопротивление, будут беспощадно уничтожены. И особо плакать никто не будет — Советской России не нужны профессиональные налетчики, воры и бандиты.

Только вот нам бы теперь хоть час простоять, нам бы два продержаться. Правда, позиция для обороны оказалась крайне неудобной. Торчать на перекрестке улицы Пушкина, Приморского бульвара и переулка Чайковского, как ворона на колу, это не самое полезное дело для сохранения жизни и здоровья. Вот уже и пули стали над головой посвистывать. Самое паскудное в этом деле было то, что мы находились в центре большого города, вокруг нас испуганно шмыгали одесситы, прижимаясь к стенам домов, и ныряли в подворотни и подъезды. Если начнется реальный бой с применением орудий и минометов, то счет убитых гражданских лиц пойдет на десятки.

Единственным плюсом в нашем положении было то, что нам было куда отступать. Прямо позади находились Думская площадь и здание Одесской городской думы, бывшей биржи…

Я вспомнил. Вроде бы в августе этого года в Одессе состоялись выборы в местную думу, на которых победили, как и почти повсеместно, эсеры. Городским головой был избран близкий к меньшевикам польский социал-демократ Викентий Мечиславович Богуцкий. Никакой реальной власти эта дума не имела, но как бы считалась местной властью, одной из трех наряду с Румчеродом и представителями Центральной Рады. Личность же городского головы была весьма примечательной.

Пан Богуцкий, по образованию врач, в 1910–1911 годах на Дальнем Востоке участвовал в борьбе с чумой. Он был почетным доктором института экспериментальной медицины. Храбрый, однако, человек. Эта самая экспериментальная медицина, да еще чума в придачу — не самое безопасное занятие. Не стал бы трус лезть и на ответственную должность в такое смутное время, когда вся власть находилась у соломонов коганов, мойшей винницких и прочих петлюр. Да и наши некоторые товарищи тоже далеко не подарок. Могут расстрелять ни за что ни про что. Товарищ Бережной, кстати, таких любит, как это он говорит, «перевоспитывать». Если человек стоящий, пусть даже не воспринимает с восторгом социалистические идеи, но может и умеет делать что-то полезное, то значит, он нужен нашей Советской России.

— А не заглянуть ли нам в гости к пану Богуцкому? — спросил я товарища Малькова, который время от времени постреливал из маузера в наиболее нахальных налетчиков. — Он вроде нормальный человек, социал-демократ, с чумой боролся. Да и с местной властью, пусть даже и старой, тоже пора бы познакомиться.

— Действительно, почему бы и не заглянуть? — ответил комиссар, оглянувшись и махнув рукой с зажатым в ней маузером.

По этой команде броневик сдал чуть назад и остановился, перекрывая своим корпусом Пушкинскую. Повернулась маленькая башенка, и длинноствольный шестилинейный пулемет дал несколько коротких прицельных очередей в направлении баррикады на перекрестке на Ланжеронской, подавив установленный там бандитами пулемет.

Пользуясь замешательством подельников Япончика и спрятавшись за корпусом бронемашины, мы с товарищами перебежали на другую сторону к зданию Гордумы. Еще пару раз стрельнув для острастки сперва вдоль Пушкинской, а потом и вдоль Чайковского, броневик, медленно поворачивая огромные колеса, под градом пуль задним ходом отъехал к входу в здание Гордумы. Мы с Мальковым не спеша поднялись на думское крыльцо и укрылись от шальных пуль за колоннами, продолжая наблюдать за происходящим. Часть наших бойцов остались вместе с нами на крыльце оборонять вход, а другие ворвались в Думу, чтобы вести огонь по противнику из окон.

Страха у нас не было. Мы знали, что сил хватит для того, чтобы продержаться до прихода подкрепления. Мы знали, что товарищ Бережной не из тех, кто бросает своих людей в опасности.

В этот момент на другой стороне Стамбульского парка со стороны Каботажной гавани из-за деревьев показались густые клубы паровозного дыма. Некоторое время спустя вспыхнула заполошная пулеметная стрельба. Это к нам на помощь на станцию Одесса-Порт подошел легкий бронепоезд «Путиловец». Пулеметные очереди сменились частой пальбой автоматов Федорова. Раздалось громовое «ура!», и из Стамбульского парка ошпаренными тараканами испуганно выскочили вооруженные мутные личности в штатском. Бронестрелки «Путиловца» гнали их прямо к зданию Румчерода и гостинице «Лондон». Теперь представителям местной революционной власти пришло время выбирать — на чьей они стороне.

Пока охрана Румчерода в темпе «держи вора» заканчивала свой несколько затянувшийся митинг, за их спинами на перекрестке Екатерининской и Приморского бульвара появилась первая БМП. Скользя гусеницами по брусчатке мостовой, бронированная машина развернулась, выплюнула при перегазовке густую струю солярового перегара и для начала прошлась над головами охранявших Румчерод «братишек» и штатских очередью из пулемета. Те сразу все поняли и, бросив оружие, помчались наутек. Кто-то из оставшихся в самом здании людей сдуру открыл огонь из пулемета по БМП. Метким выстрелом из четырехдюймовой пушки — и в окно Румчерода влетел фугасный снаряд. Грохнул взрыв, чье-то длинное тело, словно распластанная лягушка, вылетело на улицу.

— Кхм, — крякнул комиссар Мальков, — а вот это, Михаил Васильевич, уже, наверное, было лишним… Ведь там, возможно, остались нормальные люди, наши товарищи.

— Наши товарищи — вон они, мчатся, только пятки сверкают, — сказал я, указав на беглецов, последние из которых скрылись за углом здания, — а те, кто не захотел сбежать и стреляет по нам — нам не товарищи.

— Да, — только и сказал Мальков, — а ведь вы, Михаил Васильевич, правы. Больше желающих побаловаться с оружием не видать.

Тем временем вслед за первой БМП со стороны Екатерининской показалась вторая, за ним третья. А следом, по всем правилам военного искусства укрываясь за бронированными корпусами, бойцы Красной гвардии. До взвода бойцов при этом перекрыло Приморский бульвар. А остальные нырнули в Стамбульский парк, и очевидно, где-то в его глубине встретились с цепью бронестрелков с «Путиловца». Встреча эта для налетчиков Мишки Япончика была верной смертью. Под продольным огнем пулеметов и автоматов Приморский бульвар превратился в поле боя, заваленное трупами одесских бандитов и грабителей.