Анатолий Дроздов - Реваншист. Часть вторая

Он дал знак аккордеонистам. Те растянули меха. Вперед выскочили плясуньи и закрутились на асфальте. К ним подлетели танцоры. Скоро уже вся площадь плясала и пела. Скука и холод отступили. Как и мысли о «хунте»…

– Мы ведем свой репортаж со Старой площади, где сегодня утром, как мы уже сообщали, появилась баррикада, сооруженная людьми, недовольными решением ГКЧП о роспуске КПСС. Протестующих набралось c пару сотен. Они простояли здесь световой день. Замерзли и оголодали. И тогда им по распоряжению ГКЧП привезли горячую пищу и согревающие напитки.

Журналиста с микрофоном на экране сменили кадры раздачи еды. Голос продолжил за кадром:

– Ведь это наши советские люди. Пусть они не согласны с решением Президиума Верховного Совета, это, однако, не означает, что их нужно бросить на произвол судьбы. Чтобы протестующие не скучали, на площадь приехали артисты Академического ансамбля песни и пляски имени Александрова.

На экране вновь возник журналист с микрофоном.

– За моей спиной вы видите танцующих людей. Как видите, никто не собирается прогонять их со Старой площади, как это сообщили западные информационные агентства. Здесь нет военных и милиции. Люди веселятся…

В этот миг к журналисту подлетела женщина. Чмокнув его в щеку, она засмеялась и скользнула в сторону.

– Вот так… – журналист растерянно потер щеку. – Тут говорят: «Путч! Путч!» Но вы сами все видите. Если это и путч, то он какой-то неправильный…

Сюжет кончился, Владимир Иванович посмотрел на меня.

– Не постановка, – ответил я на его вопросительный взгляд. – Дама сама выскочила. Они же там все выпившие. В Останкино хотели этот вырезать эпизод, но я настоял.

– Правильно! – сказал Концевой. – Получилось искренне. Неправильный путч, – он усмехнулся. – Вот и название для истории. Ты это хорошо придумал с выпивкой и едой, Сергей! И с ансамблем. Где, кстати, одноразовую посуду брали?

– В «Аэрофлоте».

– Поблагодари всех, кто помогал! – сказал Долгих. – От моего имени. Ансамбль – особенно. Что там сейчас?

– Разошлись, – сказал Концевой. – Чего зря стоять? Им подсказали, люди восприняли. Сейчас солдаты затаскивают мебель обратно, мои люди закрывают и опечатывают кабинеты. Ельцин – во внутренней тюрьме. Как с ним быть? Сажать нельзя – визгу не оберемся, выпустить – боязно. Опять что-нибудь завернет. Не человек, а ядерная бомба. Огромной разрушительной силы.

– Отправьте его послом, – подсказал я. – В Буркина Фасо.

– Почему именно в Буркина? – удивился Владимир Иванович.

– Далеко от СССР. Взрывная волна не добежит.

Концевой засмеялся и погрозил мне пальцем.

– А если серьезно, пусть там спивается потихоньку.

– Злой ты человек, Сергей! – покачал головой Концевой.

– Наоборот, добрый. Не видели вы, как он, будучи президентом России, дирижировал оркестром в Германии. Пьяный, естественно. Вся страна от стыда сгорала. Его повесить мало, а мы цацкаемся.

– Ладно, – хлопнул ладонью по столу Владимир Иванович. – Подумаем. Люди собрались? – он посмотрел на меня.

Я кивнул.

– Идем!

Мы вышли из кабинета, двинулись коридором и остановились перед дверью, ведущей в зал заседаний Верховного Совета.

– Народу много? – спросил меня Долгих.

– Журналистов – с сотню. Дипломатов раз в пять больше. Одних американцев человек десять прибыло во главе с послом.

Долгих поморщился.

– Иди! – сказал Концевой. – Объявляй. Я за кулисами постою.

Я вышел на сцену и пробрался к микрофону, установленному ровно посередине стола президиума. Остановился и окинул взглядом зал. Легкий шумок, царивший в зале стих. Я физически ощутил на себе взгляды сотен глаз. Хотя, каких сотен! Сейчас на меня смотрят миллионы. Центральное телевидение ведет прямую трансляцию. Сигнал передают за границу. Можно сказать, весь мир приник к телевизионным экранам. В западных столицах гадают: что случилось в этом таинственном СССР? Очередной переворот в высших эшелонах власти или нечто, кардинально меняющее расклад сил в мире? Гадайте!

– Уважаемые товарищи! Леди энд джентльмены! Я – Сергей Девойно, член Государственного комитета по чрезвычайному положению, буду вести эту пресс-конференцию. Приглашаю в зал первого заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Владимира Ивановича Долгих!

Владимир Иванович вышел на сцену и направился к столу. Первыми вскочили с мест журналисты, следом стали вставать дипломаты. Причем, американцы делали это с явной неохотой. Ничего, скоро запрыгаете! Владимир Иванович сел и сделал знак аудитории. Все опустились в кресла.

– Слово, товарищу Долгих!

Пока Владимир Иванович читал текст, я не сводил взгляда с сидевших в первом ряду американцев. Выражение их лиц менялось – с презрительно-настороженного до недоверчиво-удивленного. Ну, так слова, которые сейчас произносил Долгих, западали им в душу. «Возвращение к подлинному народовластию, то есть демократии… Выборы в Советы всех уровней исключительно на альтернативной основе… Многопартийность. Отмена уголовного наказания за частное предпринимательство, антисоветскую пропаганду и агитацию, тунеядство… Свобода печати и упразднение Главлита… Расширение прав собственников коллективных предприятий, возрождение производственных кооперативов и разрешение на занятие частной деятельностью… Разоружение…»

Удивляйтесь! Мы это сделаем, господа! А вы нам заплатите. За каждый выведенный из Восточной Европы танк, взвод, батальон, дивизию. За объединение Германии и освобождение социалистических стран от идеологической и военной опеки. Вы еще не знаете, во что это вам выльется. А вот я знаю. В той жизни читал воспоминания ваших престарелых политиков. Они хвастались, как развалили СССР, и называли суммы, которые были готовы за это заплатить. Я запомнил. Так что заплатите до последнего цента. И еще будете радоваться, что выиграли холодную войну. Празднуйте! В том времени тоже так было. Пыжились, надували щеки. Пока Россия не вспомнила, что она ядерная держава, и у нее есть собственные геополитические интересы. Мы будем с вами дружить, просто душить в объятиях. Нам требуются кредиты и субсидии. Нужно накормить людей и модернизировать промышленность. А дальше… В экономике, как и в политике, важно знать, по какому пути идти. Что выбрать, и на чем сосредоточить усилия. Мир движется к этому пониманию долго, ощупью. А вот мы уже знаем…

Горбачева можно списывать в утиль. Запад его поддержал, надеясь ослабить СССР. Однако ГКЧП предложил больше. Широкомасштабные реформы в экономике и политике, и это волшебное слово – «демократия». Генсека выбросят на свалку истории. Ничего личного, только бизнес…