Анатолий Дроздов - Реваншист. Часть вторая

Тесть посмотрел на «Фольксваген» и кивнул. Вот и ладно. А то неловко. Отцу авто подарил, а тестю нет. Машина Вацлаву не нужна. Куда в деревне на ней ездить? А вот мотоцикл – самое то. Работа, рыбалка, в лес по грибы – везде пройдет. И в эксплуатации дешев. Где будет брать для него бензин Вацлав, мне объяснить?

– Гэта трэба замачыць! – потер руки тесть.

– Идите! – засуетился отец. – Я скоро. «Голову» на место прикручу – и сразу. Десять минут.

Мы ополоснули руки под умывальником и вошли в дом. Навстречу нам вышла Лиля с Темой. Сына успели переодеть в немецкие ползунки и шапочку. Во рту у него торчала соска – тоже немецкая.

– Иди к папе! – сказала Лиля и передала мне Тему. Тот выплюнул соску и заулыбался. Я осторожно прижал к себе маленькое тельце. Господи, как же я его люблю! А еще Лилю, отца, сестричку, родителей жены, Машу… Как хорошо, когда ты не один в мире!

В Минск мы отправились назавтра. За рулем «Фольсвагена» сидел я – машина принадлежит мне. Здесь, чтобы передать авто другому водителю, требуется доверенность. Без нее никак – оштрафуют. Отец согласился, скрепя сердце – не терпелось опробовать подарок. Успеет. Хорошо, что он не стал допытываться, почему я отказываюсь от иномарки. Нельзя мне. И без того в Союзе писателей косо смотрят. Без году неделя в писателях, а уже крутой. Печатается в Москве, деньги гребет лопатой. Откуда знают? Так я в Союзе писателей на комсомольском учете состою. Взносы плачу – один процент с гонораров. Трудно высчитать? За границу стал ездить, а это для многих – мечта. Узнают про иномарку – возненавидят. Их даже у мэтров нет. В той жизни я бы не утерпел, похвастался. И нарвался бы на обструкцию. Мне даже «Волгу» не простят. Вот взьмут и не примут Лилю в Союз писателей. Ее книга, наконец, вышла. Так что только на «жигулях» – скромно и со вкусом.

Лилю с Темой я посадил к отцу – так безопаснее. Водитель он опытнее, а машина – крепче. «Волга» шла первой, я – следом. Этот порядок мы заранее согласовали. Иномарка вызовет любопытство гаишников, начнут тормозить. Нам это зачем?

Ехали мы не спеша. Не отводя взгляда от дороги, я складывал в голове строки будущего письма. «Уважаемый Петр Миронович!..»

В моем времени из Машерова лепили икону. Его гибель вызвала массу пересудов. Многие, в том числе дочь, считали, что Петра Мироновича убили. Глупость. Машеров никому не мешал. Его недолюбливали в Москве – это правда. Но не за успешное руководство республикой, как многие считали. Машеров считался человеком своего предшественника – Кирилла Мазурова. Именно тот рекомендовал Петра Мироновича на пост первого секретаря ЦК Белоруссии. А Мазуров поссорился с Брежневым. На заседании Политбюро посмел возразить против очередной висюльки для бровастого. Подобного в Кремлевском серпентарии не прощали. Мазуров вылетел на пенсию. Гнев Брежнева в отношении него лег и на Петра Мироновича. 25 июня 1978 года Брежнев приезжал в Минск вручать городу Золотую Звезду Героя. Четыре года, между прочим, ехал. Минск наградили еще в 1974 году. Кадры вручения показывали по телевизору. Я видел, как Петр Миронович суетится вокруг генсека, хлопоча лицом. Все бестолку. Брежнев уехал в тот же день. Ему не понравились ни концерт после торжественной церемонии, ни банкет.

Машеров – человек системы. Он произносит набившие народу оскомину идеологические мантры, клянется в верности КПСС. Но у него есть важное отличие от других руководителей. Он патологически честный человек. Такие же люди и в его окружении. Многие из них, как и сам Машеров, партизанили или воевали на фронтах. Уровень коррупции в БССР минимальный. За нее жестоко наказывают. Эта тенденция сохранится и после смерти Петра Миновоича. В 80-е я работал в милицейской газете. Как-то освещал процесс над женой министра. Та работала преподавателем в техникуме и брала взятки. Арестовали, взяли явку с повинной. И министр тут же слетел с поста.

Машеров прост и доступен. Он может приехать в колхоз, снять туфли, надеть сапоги и взять в руки косу. Делает это не для публики – ему просто нравится. После косьбы он разговаривает, окруженный колхозниками. И попробуй охрана что-то вякнуть! Он им скажет… Машеров не боится людей. Он живет ради Белоруссии. Для него любая беда страны – боль. Когда в 1977 году в Крыжовке сошел с рельсов поезд, и погибло много людей, он плакал. Когда в 1972 году взорвался цех радиозавода, Машеров бросил дела в Москве и прилетел в Минск. Ночь провел на месте катастрофы. А потом поехал на телевидение и лично рассказал о беде. Доживи Петр Мирович до аварии на ЧАЭС, отменил бы в республике первомайские демонстрации. И плевать ему, что скажут в Москве! Люди дороже. Машеров сделает все, чтобы уберечь страну от радиоактивных осадков.

Но сначала нужно его спасти. Жить Петру Миноровичу осталось менее двух лет. Его смерть в автокатастрофе – печальная закономерность. В 1970 году в ДТП погиб заместитель председателя Совета Министров БССР Ковалев. В 1976 году – Председатель Президиума Верховного Совета БССР Сурганов. Завершит список Машеров. Все ДТП как под копирку. Автомобиль Киселева врезался в военный грузовик, Сурганова – в автобус, Машерова – в ГАЗ, груженный картошкой. Правительственные авто носятся по дорогам, как сумасшедшие. Руководители сидят рядом с водителем – на самом опасном месте. Они не пристегнуты – ремней безопасности здесь нет. В СССР сделают обязательными лишь в 1979 году – да и то на передних сидениях. Без ремней при столкновении на скорости в 120 километров в час шансов выжить нет.

Для того чтобы Машеров ко мне прислушался, нужен ЖЕСТ. Фонд помощи инвалидам войны подходит для этого как нельзя лучше. Машеров оценит, он воевал. А там можно напроситься на доверительный разговор…

Возможно, есть и другой способ предотвратить аварию на ЧАЭС, только я его не знаю. В другой ипостаси к Машерову лучше не соваться. Писателя, даже успешного, он пошлет лесом. Петр Миронович – человек резкий. Мне нужно завоевать его доверие. Поэтому действуем, как решили. «Как сын ветерана Великой Отечественной войны считаю своей обязанностью помочь людям, которые не щадили своей жизни ради спасения Родины. Недавно у меня появилась такая возможность…»

рнувшийся из армии Толик топтались у «пассата». Меня они встретили недовольными взглядами. «Чего так долго? Тут руки чешутся!», – будто говорили они.

Позвонили мне спустя неделю после отправки письма. К телефону подошла Лиля.

– Тебя! – сказала, протягивая трубку.

Я взял.

– Здравствуйте, Сергей Александрович! – раздался в наушнике приятный мужской голос. – Меня зовут Владимир Павлович. Я помощник Петра Мироновича Машерова.

– Добрый день! – сказал я. – Слушаю.