Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 2

Едва закончив наружные стены острога, мы отправились дальше в путь, заканчивался июнь, следовало спешить. Наш караван уже уменьшился до трёхсот фургонов, но двигаться становилось всё сложнее. Места пошли абсолютно неизученные, ни проводников, ни предположений о возможных дорогах. Единственно, в чём мы с Палычем не сомневались, так в том, что мы должны пересечь реку Сунгари, крупнейший правый приток Амура. За ней будет Уссури, примерно через сотню-другую вёрст, граница китайских и русских земель. Учитывая, что знания географии Приамурья мы сохранили со школьных времён по одноимённым картам, едва не случился конфуз. Рассчитывая на худшее, мы вышли к берегам Сунгари совершенно неожиданно.

— Палыч, вроде до Сунгари таких рек не должно быть? — удивился я, когда мы выехали к месту впадения реки в Амур.

— Так, разведчики говорят, это и есть Сунгари, — не смутился Иван.

— Что-то рано мы сюда вышли, так, глядишь, и к океану до зимы успеем, а?

— Дай-то бог, — согласился Палыч, осматривая мутные воды крупнейшего притока Амура-батюшки.

По Сунгари, считавшейся внутренней рекой Китая, бойко сновали лодочки с торговцами, не обращавшими на наш караван никакого внимания. В селении, вольготно раскинувшемся на высоком берегу Сунгари, шёл обычный рабочий день. Крестьяне методично обрабатывали мотыгами землю, несколько повозок, запряжённых быками, мерно расползались в разные стороны. Тишь, да гладь, божья благодать.

— Палыч, может, плюнем на всё, да осядем здесь? — вид мирной сельской жизни навеял на меня лирическое настроение. Захотелось прожить лето в этих благословенных местах, отдохнуть, разведать удобную дорогу к побережью.— Отправим вперёд Ильшата с ребятами, чтобы разведали удобную дорогу вверх по Уссури, нам тут неделю переправляться придётся, на трёх-то кораблях.

— А вот и наши паромы, вместе с обслугой, искать никого не надо, — Иван показал на излучину Сунгари, из-за которой медленно выплывали, один за другим, китайские кораблики, на палубах которых блестели шлёмы и доспехи солдат. — Однако, пора разворачивать миномёты.

Он развернул своего коня и поскакал вдоль нашего каравана, выкрикивая команды. Я остался на месте, считать выплывавшие корабли маньчжур. С каждым новым корабликом, внутри которых, по моим прикидкам, уместится до двадцати солдат, мой воинственный пыл снижался. На шестом десятке судёнышек я перестал заниматься дурью, пора организовывать оборону. Последний раз, взглянув на бойко высаживавшихся на берег маньчжур, я развернулся к каравану. Ехать никуда не пришлось, на холм уже подъезжали наши парни, два десятка фургонов с миномётами, пушками и боеприпасами. За ними быстрым шагом человек двести разворачивались на удобных позициях. Мы действительно, очень удачно оказались на высоком холме, откуда спокойно отразим нападение китайского отряда.

— Нет, не всё так просто, — прочитал мои мысли Палыч, показывая на отряд маньчжурской конницы, разворачивавшийся справа для атаки.

Я потянулся за биноклем, ну, прямо исторические съёмки. Выстроившиеся в цепь всадники на фоне зелёных зарослей смотрелись великолепно, ярко блестели начищенные доспехи, разноцветные флажки на высоких пиках придавали всему воинству вид первомайской демонстрации. Судя по неторопливым перемещениям передовой линии, по разъезжавшим туда-сюда командирам и курьерам, до начала конной атаки пройдёт не меньше часа. Мы насчитали около сотни кавалеристов, уважают моего тестя маньчжуры. На берегу, суета лишь начиналась, кораблики бодро высаживали отряды пехотинцев. Вот и пушки начали выносить, мы уже переживали, куда без них. Наши парни разворачивали оборону на порядок быстрее китайцев. Не прошло и получаса, как артиллеристы заняли свои позиции.

— Что предлагаешь? — уселись мы с Палычем на пригорок, рассматривая предстоящее поле боя, как на карте.

— Скоро китайцы высадят на берег всю пехоту, их начнут обстреливать из миномётов. Думаю, командир конницы не выдержит, пошлёт своих, чтобы оттеснить нас. Мы их пушками встретим.

— А если командир конницы в плохих отношениях с пехотой? Наплюёт на них и будет ждать до вечера?

— Мы его поторопим, перенесём огонь трёх миномётов на них, я уже распорядился. Ребята берут ориентиры для прицеливания.

— Жаль, кораблики захватить не получится, — я кивнул на вытянувшиеся вдоль обреза берега китайские корабли, десятков семь, не меньше, — на них мы бы за день переправились.

— Может, получится, — не смутился Иван, — Ильшат с сотней всадников отправился в обход. Проверят тылы и зайдут по берегу сверху, если всё пойдёт правильно, отрежем пехоту от корабликов. Я им радиста дал, с рацией. Когда будут готовы, мы огонь и откроем.

— Так и нам могут в тыл зайти, сзади, вдоль Амура ударить,

— Обижаешь, начальник, — усмехнулся Палыч, — мы там коробку из фургонов установили и сотню стрелков оставили. Конница не пройдёт, а пехоту они положат. Да в устье Сунгари три наших парусника не зря встали на якоря. Пушка у них одна, так стрелков больше взвода. Думаю, отобьёмся спокойно, без паники. Как там, твой внутренний голос ничего не говорит?

— Ты прав, опасности я не чувствую. Может, попробуем мирно разойтись?

— Сильно сомневаюсь, переводчиков у нас нет, а отряд сюда не для переговоров направили. Даже, если они нас пропустят, наших парней в Надёжном не пожалеют, они явно туда идут. Брось свои либеральные привычки, наша доброта может обернуться гибелью парней твоего тестя, ты их так ненавидишь?

— Товарищ полковник, — подбежал к Палычу радист, — Ильшат говорит, вышли на исходные позиции. Всё в порядке.

— Передавай, мы начинаем, — Иван поднялся и, поймав взглядом, внимание артиллеристов, сделал отмашку рукой, — огонь.

Первые пристрельные выстрелы миномётчиков не насторожили китайских командиров, два первых выстрела ребята всегда дают болванками. Подумаешь, упал камень в воду, раненых нет, особого шума, сравнимого с выстрелами пушек, миномёты не издают. Но, всего через пару минут, паника на берегу поднялась страшная. Разрывы осколочных мин приносили невиданные для эпохи ядер разрушения, поражая людей смертельными осколками чугуна в радиусе до двадцати метров. Солдаты разбегались в разные стороны, некоторые прыгали в воду, срывая с себя доспехи, другие возвращались на корабли, пытаясь отплыть. Мы, по мере возможности, пытались управлять действиями врага, в нужном для нас направлении. Два десятка лучших стрелков отстреливали вражеских командиров, пытавшихся организовать оборону. К этому времени, командир маньчжурской конницы принял решение атаковать нас, видимо, честный служака оказался, грамотный.

Увы, не успели всадники растянуться в атакующую лаву, как в их тылах раздались разрывы наших мин. А потом и артиллерия вступила в бой, трёх залпов из шести орудий хватило с лихвой. Не успевшие преодолеть половину дистанции, разделявшей наши передовые рубежи, маньчжурские кавалеристы разворачивали своих коней, обратившись в неуправляемое бегство. Артиллеристы сразу перестали стрелять, цель достигнута, переводить боеприпасы нет смысла. Маньчжурская пехота, видимо, почувствовала разгром кавалерии, возможно, даже увидели всё, если выглядывали на берег. Поведение солдат противника разительно изменилось. Они перестали бегать и кричать, залегли, как опытные бойцы при бомбёжке.