Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 1

— Ребята, его не зря назвали 'великим уравнителем', — чокаясь очередным тостом, разъяснял нам статский советник, — на одного человека в этом времени, как правило, не нападает больше трёх-четырёх врагов. Обычный шестизарядник сделает бойца-одиночку непобедимым, более того, возможно, раннее внедрение револьверов изменит менталитет и поведение русского человека. Наше российское раболепство перед чиновником с десятком солдат вполне может измениться на независимое поведение североамериканских переселенцев. Условия продвижения наших переселенцев в Сибирь полностью аналогичны современным им американским покорителям прерий. С единственной разницей, у наших первопроходцев не было оружия совсем, либо оно было устаревшее и его было мало.

— А, что, — подхватил Владимир, — если мы разовьём производство простых и дешёвых ружей не под Тулой, а здесь, в Прикамске, откуда за Урал рукой подать? Да ещё в придачу к ним револьверы начнём выпускать? Какие возможности открываются для людей, для экспансии на Восток, надо обдумать, уральский народ заметно богаче подневольного крестьянства центральных губерний. Здесь даже перед революцией квалифицированный рабочий получал в несколько раз больше поручика армейского.

— Парни, парни, — вмешался Палыч, обычно молчавший в нашей кампании, — не забывайте, скоро по этим местам пройдёт войско Пугачёва. Вы, что? Хотите своим оружием бандитов вооружить? Так они не до Казани, до Питера доберутся, в десять раз больше народа положат.

— Ты прав, — осунулся лицом Никита, — давайте всё обдумаем и согласуем. Не верю я в этих борцов за народную справедливость, навидались.

Жаль, что в тот вечер, как и в оставшиеся до отъезда комиссии дни, мы ничего толком не решили. Легко, оказывается, из будущего указывать на допущенные промахи и ошибки. Когда сам начинаешь принимать решения, глядя на проблему изнутри, она видится совсем в ином ракурсе. Кроме знакомства и устройства на службу к Разумовскому, Никита, наш талантливый бизнесмен, успел достаточно много. Он завёл неплохие связи в среде помощников и секретарей, формально исполняющих решения своих титулованных хозяев. На самом деле, мы понимали, что необходимые решения проще спокойно провести через клерков, нежели биться головой об их хозяев. За полтора года Никита изучил наиболее реальные и перспективные возможности российского бизнеса, начиная от производства оружия и ткани для военных нужд, на чём привыкли наживать капиталы все фавориты со времён Петра Первого. Заканчивая торговлей железом (за бесценок, как Демидовы, с Европой). Свои выводы Никита озвучил нам,

— Ребята, кроме производства оружия, есть другая возможность подняться, — глаза у него загорелись, — торговля мехами, не поверите, приносит больше прибыли, чем добыча золота в Америке. Мало того, что соболь, купленный в Сибири, при продаже в Петербурге, стоит в двадцать раз дороже. Оказывается, нормальные торговцы просто рвутся на Дальний Восток, тамошние морские бобры, я полагаю, каланы, стоят в десять раз дороже песцов. Вы не поверите, с кем я познакомился, с самим Шелиховым! Жаль, что он ещё молодой парень без денег и мыслей об освоении Америки, только в Охотск едет. Мы на почтовой станции разговорились, бог даст, ещё увидимся.

— Я так понял, что залив имени его пока на карту не нанесли? — мой вопрос был вполне уместным, с детства мечтал побывать на Дальнем Востоке, и прочитал всё, что мог найти об истории русских поселений в тех краях, — Никита, я поеду с ним!

— Какой прыткий, сперва наладим наше производство, — осадил меня Желкевский, — затем заработаем тысяч десять-двадцать, да наймём полсотни надёжных охранников. Без денег тебе нечего делать в Питере, а без крепкой защиты погибнешь в Охотске. Там сейчас золотая пушная лихорадка в самых худших проявлениях, с чисто русскими нюансами. Купцы и промышленники исподтишка режут друг друга, доносы пишут. Тот же Шелихов, знаешь, в нашей истории со сколькими конкурентами расправился? Нет, ребята, без денег и своего оружия, на Дальний Восток лучше не соваться, съедят.

Начинать оружейное производство с нуля в Петербурге, практически без средств и опытных мастеров, Никита не пытался, понимая бесперспективность такой глупости. Попытки устроить нечто вроде патентного бюро, успеха пока не имели. Все аргументы, что таким образом русские изобретения станут приносить прибыль самим изобретателям, а не богатым промышленникам, натолкнулись на откровенное непонимание.

— Как твой нищий изобретатель, — искренне удивлялся граф Кирила Григорьевич наивности своего секретаря, — сможет зарабатывать и производить своё изобретение, если у него вошь в кармане? Его прожект всё равно деловые люди в свою пользу обернут, а изобретатель останется таким же нищим. И не говори о процентах с прибыли, у нас в России такого никогда не будет. Сам подумай, начну я выпускать, к примеру, чьё-нибудь изобретение. Что же, какой такой суд сможет мне в этом помешать? Нет, Никита, глупости ты говоришь, баловство это.

Друг наш, однако, не прекращал обрабатывать своего шефа, подкидывая всё новые аргументы, на сей раз, к пользе государственной, кою можно извлечь из пошлины за регистрацию подобных прожектов. Тем более, что Разумовский, как никто другой знал подлинную картину несметного числа поступающих в Академию Наук прожектов самых различных направлений. От новейшего способа завязывать шнурки на ботинках, до чертежей летающих кораблей. Тут Никита обосновал сразу два плюса для страны и академиков, во-первых, пошлина пойдёт на содержание академии, избавив Кирилу Григорьевича от еженедельных просителей вспомоществования из числа учёных мужей, или, хотя бы, уменьшит их количество. Во-вторых, необходимость уплаты пошлины заметно убавит число прожектов, значит, освободит учёных мужей для более полезных занятий, нежели рассмотрение чужих глупостей. И, судя по уверению нашего друга, граф с такими аргументами, скорее всего, согласится.

— Будет нам патентное бюро, будет, — уверенно говорил Никита перед отъездом в столицу, — да, похоже, гетман прав. В России, кроме прав первооткрывателей, увы, не приносящих дохода, патенты нам ничего не дадут. Надо задуматься о регистрации патентов в Англии, Франции и Голландии, там они смогут приносить какой-никакой доход.

С этим мы согласились, после, однако, регистрации изобретений в России. За это время пообещали набросать список патентов, способных принести прибыль, без убытка для нас и России, естественно. С Никитой, который уезжал таким же стеснённым в средствах, как и приехал, мы договорились связаться через купца Лушникова или его представителей. Первые ружья были на выходе, в ближайшие недели должны начаться продажи нашего изобретения. Когда нам удастся собрать рублей пятьсот, Акинфий Кузьмич обещал выехать в Санкт-Петербург, возможно, с нашими мастерами, чтобы наладить там ружейное производство. Нашему компаньону Никита пришёлся по душе, не последнюю очередь, своим близким знакомством с Разумовским. Акинфий не скрывал своей мечты выбиться в первую гильдию и построить дом в столице. Сотрудничество с нашим другом заметно приближало эту мечту.