Алексей Сидоренко - Последний шанс

- Самокритика, это неплохо. И насчет самомнения Вы не сильно ошиблись. Но и дураком Вас назвать нельзя. Я думаю, что Вы скорее решились броситься, как в омут головой, не видя иного выхода из самому себе нарисованной ситуации. Но то, что не вышло у Вас одного, вполне может получиться у нас вместе. Ведь согласитесь, товарищ Алексей, одиночный рейд по тылам противника и иметь в распоряжении все ресурсы большого государства это не одно и то же. К тому же и товарищ Сталин на что-нибудь сгодится. - Тут Сталин неожиданно улыбнулся в усы и подмигнул мне.

- Такого я даже представить себе не мог, товарищ Сталин.

- Вот и напрасно, товарищ Алексей. Как говорили наши мудрые предки, о памяти и чествовании которых мы говорили в самом начале встречи, "один в поле не воин". Вы можете высказывать любые, даже самые бредовые идеи. Обещаю, что рассмотрим все варианты. Только давайте сразу и навсегда договоримся, товарищ Алексей, - голос Сталина снова стал строгим и жестким, - больше никакой самодеятельности. Теперь все действия только согласованно со мной лично или с теми, кто еще будет привлечен к этой работе. Ясно?

- Да, товарищ Сталин, все понятно, согласен.

- Вот и хорошо, а теперь давайте еще раз пройдемся по Вашим схемам. Кого и на кого Вы планировали там поменять?

Следующий час мы внимательно прошлись по всем вариантам возможных будущих конфигураций. Надо еще раз внимательно подумать и не торопиться с выводами, но, видимо, вот этот вариант будет выглядеть наиболее перспективным, а, товарищ Алексей, - наконец произнес Сталин, вставая.

- Да, товарищ Сталин. Мне он тоже кажется лучшим из возможных вариантов. Но вот только я пока не представляю себе, как именно мы сможем обеспечить его реализацию.

- А вот над этим мы и будет работать. Когда Вы говорили, должна начаться Вторая Мировая война?

- Если говорить о начале собственно боевых действий, то в марте 39-го, товарищ Сталин.

- Значит, три года. Вот это и есть наш лимит времени. Хотя, конечно, некоторые шаги необходимо будет предпринять уже в самое ближайшее время.

Работу было решено проводить на базе УЗОРа, но в отдельной еще более закрытой зоне. Это была ранее чей-то большой дачный комплекс из нескольких зданий, стоящий на некотором удалении от прочих строений, а также от берега реки и по всему периметру окруженный высоким забором. Поверх забора моментально пустили витую колючую проволоку под током высокого напряжения, а также обязали Иваненко выделить не охрану не менее взвода особо проверенных бойцов. Причем, самой охране заходить внутрь комплекса категорически запрещалось. Так же запрещалось выносить из здания какие-либо бумаги. Писать разрешалось исключительно в пронумерованных тетрадях, которые получались и забирались под расписку. Вне использования все материалы убирались в огромный дореволюционный сейф, который явно провел свою молодость в каком-нибудь банке. К работе над проектом было допущено совсем мало лиц. Это были в основном люди Берии и Артузова, все прекрасные аналитики. Некоторые уже были знакомы со ставшим для УЗОРа традиционным командным методом решения проблем. Иногда на даче появлялись Берия, Артузов и даже сам Сталин. В такие дни наша "младшая" команда пыталась защитить свои уже согласованные внутри себя идеи, а "старшие товарищи" так же азартно и "без чинов" старались найти в них слабые плохо проработанные места. Помимо этого был и один очень приятный для меня лично сюрприз. Сталин дал санкцию для моей работы с Вернадским. Нет, Владимир Иванович не стал членом какой-либо проектной команды. Но он согласился на несколько месяцев поселиться на одной из дач УЗОРа для помощи мне в формировании перспективной теории Мироздания, включавшей в себя и его идеи Ноосферы. Для меня это была огромная радость.

Интерлюдия 3.

Время летело с огромной скоростью Вот уже и май наступил. Погруженный по уши в работу и бесконечные дискуссии то с командой, то вечерами с Вернадским, я практически не выезжал за пределы резиденции, лишь пару раз вместе с Берией был приглашен на Ближнюю дачу Сталина для обсуждения некоторых вопросов без посторонних. Берия за последний год очень сильно поднялся в местной чиновной иерархии и уже сейчас претендовал на роль второго после Сталина человека в партии. В апреле он стал полноправным членом Политбюро.

Работа хоть и с естественными для столь сложной задачи проблемами, но продвигалась вперед. Хотя нам так и не удалось пока найти механизмы некоторых операций, предусматривающие хоть и довольно приличный, но все же приемлемый риск. И этот момент нервировал больше всего.

В какое-то воскресенье я почувствовал нестерпимое желание отвлечься от работы и просто пройтись по тихим московским бульварам, ни о чем особенно не думая. Компанию мне как всегда составил неизменный Иваненко. Он хоть и вырос за этот год в довольно весомую фигуру, но сопровождать меня во время моих вылазок лично считал себя по-прежнему обязанным. А возможно ему это еще и нравилось. Он был посвящен не во все наши дела, но, тем не менее, знал достаточно много для того, чтобы, не боясь показать свою осведомленность, расспрашивать меня об особенностях жизни в будущем. Да и мне самому нравилось с ним беседовать на эти темы. У него была очень интересная реакция на какие-то моменты жизни, которые мне самому казались обыденными, а его то восхищали, то удивляли, то возмущали до глубины души. И эти реакции позволяли мне лучше многого другого понять разницу в мироощущениях обычных людей сейчас и в оставленном мной времени.

Вот так, тихо беседуя на этот раз о юношеских увлечениях моего времени, мы и забрели на один их московских бульваров. Я вообще любил гулять по бульварам больше, чем по любым другим улицам. Сочетание молодой зелени, которая уже вовсю проклюнулась на деревьях, еще не изгаженного выхлопными газами воздуха и веселых гуляющих людей, действовало очень умиротворяющее и прекрасно отвлекало от проблем, даруя мозгу необходимую передышку.

И вдруг, еще ничего не видя и продолжая рассказ о дискотеках, каким-то чутьем я почувствовал, что что-то изменилось. Взглянул на Иваненко, и не увидев его рядом с собой, оглянулся. Он, отстав где-то на пару шагов, застыл с странной позе с одной поднятой нагой, как будто собирался сделать шаг, но не смог закончить действие. Я посмотрел по сторонам и ошалел еще больше. Застыло вокруг меня сразу все. Птица, странным способом повисшая на месте в воздухе, собачка, окропляющая дерева с задранной ногой. Люди, гулявшие секунду назад по бульвару. Даже воздух застыл. По крайней мере, я не мог уловить ни малейшего дуновения ветерка. Такое впечатление, что кто-то разом выключил мир, оставив меня прежним.