Олег Измеров - Стройки Империи

— В Прибалтику гонят, — заметил Вочинников. — Мы стоим накануне грандиозного шухера, как говорил Попандопуло.

— Старые самоходки мишенями на учения?

— "Барбарис", штурмовые машины пехоты. Их на базе пятьдесят пятых делают. Защита от кумулятивных снарядов и все такое. Похоже, когда начнется чешская заварушка, наши нанесут удар на Берлин по кратчайшему пути, из Польши. Пока у реваншистов на границе мало ядерных фугасов.

"Вот они какие, диванные аналитики шестидесятых!" — подумал Виктор, но сказал другое:

— Интересно, как у них там с памятником в Трептов-парке?

— Неужели не слышали?

— Последние годы у меня было мало времени.

— Представьте себе, сохранили для воспитания школьников. Учат их, что если немцы будут сражаться так же геройски, Германия покорит весь мир. И могилы наших воинов в порядке содержат. И даже концлагеря, как свидетельство трагических ошибок.

— Отказались от геноцида?

— Признан устаревшим, как святая инквизиция. Говорят, скоро наука кого угодно в немца переделает через электроды в мозгу.

— Вот гады!

— И не говорите...

Последняя платформа уползла к Фасонке. Не дожидаясь, когда откроют шлагбаум, народ повалил по черным шпалам перехода.

— А вы знаете, — продолжал Вочинников, когда они повернули на Ульянова за зданием ДОСААФ, — у меня давно есть такое желание написать фантастический роман. Сейчас многие пишут. Но нет хорошей идеи. О космосе пишут все. Может, о будущем? Как вы его себе видите?

"Если он журналист, это либо случайная фраза, либо утечка информации от дружинников.", думал Виктор, поворачивая, чтобы перейти дорогу к политехникуму. "Воспоминания о будущем расползаются по Бежице... Но это может быть и не журналист. Нас друг другу не представляли."

— У меня есть другая идея. Сатира на буржуазное общество. Конторский работник и специалист по ЭВМ по имени Нео внезапно узнает страшную правду. Всё, что его окружает, это иллюзия, Матрица вычислительной машины...

— Не пойдет, — убежденно ответил Вочинников.

— Слишком "не наше"?

— Это плагиат. Идея из романа Даниэля Галуйе "Иллюзатор-3". Пару лет назад перевели, еще дискуссия была в "Технике-молодежи"... Ну, мне в первую проходную.

"Посмотрим. После обеда..."

...— То-есть, вы предлагаете вытеснить большой кассетой катушечные магнитофоны?

Товарищ Малюжный, прилетевший утренним рейсом из Киева, из головного КБ при заводе "Маяк", и по пути уже закинувший вещи в заводскую гостиницу возле проходных, улыбаясь, разглядывал серые, похожие на оберточную бумагу, эракопии. Это был крупный человек в костюме цвета молочного шоколада, без галстука, с круглым, чуть полноватым лицом, на котором уже наметился второй подбородок, академически правильным носом, разделявшим узкие, словно постоянно прищуренные глаза в окружении пухлых век, и темными волнистыми волосами, которые были уже украшены проседью, а на висках образовавали начало будущих залысин. Люди с такой внешностью обычно играют в советских шпионских фильмах разъездных агентов по продажам, или, как тогда было принято говорить, коммивояжеров.

— Да. Дека с кассетой на шестимиллиметровке должна стать убийцей бобинников.

— Слово-то какое у вас — "убийцей", — глаза Малюжного сложились в хитрые кошачьи щелки. — Не наше.

— Не наше. На этом построим рекламу для американцев. Сыграем на низменных инстинктах обывателя. "Очаровательный убийца, вы его полюбите."

— Не в этом дело. По данным зарубежных фирм, в семидесятых ожидается бум катушечных аппаратов высокой верности воспроизведения, или, как он их называют, "хай-фай".

— Ну, фирмы могут многое заявлять для рекламы.

— Это мы знаем. Как вы понимаете, ряд ведущих промышленных стран Запада развивают промышленный шпионаж... В общем, мы живем в реальном мире. Это не для рекламы, они действительно так планируют.

— Из этого и исходим. Сейчас в Союзе пять классов магнитофонов, от высшего до четвертого. Катушку оставляем для аппаратов высшего класса. Ее купят меломаны, дискотеки, кооперативные студии звукозаписи. Кто-то же селится в квартиры по три тысячи в месяц, значит, при всей экономии платежеспособный спрос есть. Ценовой диапазон таких аппаратов — пятьсот... э-э... естественно, не будет, а будет пять — десять тысяч. Стационарные деки с большой кассетой займут нишу первого и второго класса, бумбоксы — второго и третьего. Это то, что мы технически одолеем. Ну а четвертый и третий класс оставляем микрокассете. Дотянем на этой линейке до восьмидесятых, а там пойдет цифровая запись.

— То что японцы пытались делать с механизмом видеомагнитофона и ЭВМ? Да, это очень, очень перспективно. Студийная звукозапись, помехоустойчивая связь. Но для простой рабочей семьи...

— В восьмидесятых пойдет и для бытовки. Вы могли мечтать об этом в сорок восьмом? — и Виктор показал на монитор.

— В сорок восьмом я в Германии служил. Не до того было... Будем считать, убедили. Сейчас как раз собираются открывать новое производство в Ростове при ящике. Вот им и отдать катушку.

— И оставить катушке одну скорость — девятнадцать.

— Протяжку, наверное, есть смысл для всех этих кассет унифицировать?

— Две протяжки. Для деки — двухмоторная электромеханическая, функции поиск, откат, просмотр. Те, что по параметрам не пошли на первый класс, ставим на второй. Для бумбокса — на первых порах одномоторная механическая, без отката-просмотра. Механическую логику мы пока не потянем.

— И точно так же, если не идет на второй класс, ставим на третий?

— Именно.

— Хоть это и не мой вопрос, а что будете делать с некондицией для микрокассет?

— Ставим на диктофоны и телефонные автоответчики.

— Ладно, вернемся к нашим баранам. Мы прикинули, асинхронный двигатель вылезет с банку сгущенки и весом килограмм. Плюс маховик. Тяжеловато получается.

— У нас же есть мощные транзисторы для бытовки и даже тиристоры. Ставим двигатель-маховик с магнитом и полупроводниковым коммутатором. Сразу экономия веса.

— Но это же надо специальное оборудование обмотки мотать.

— Делаем с осевым магнитным потоком. Простые цилиндрические катушки в штампованнном поддоне. Тут кольцо из магнитотвердого феррита, как для динамиков. Технологично при любом объеме выпуска.

Малюжный откинулся на спинку стула.

— Вы знаете, — произнес он после долгой паузы, — летя сюда, я был почти уверен, что встречусь здесь с очередным дилетантом, пробивающим через начальство свои идеи. Я — штатный скептик. Меня держат для этого, иначе мы просто завалимся от обилия бредовых предложений, которые выдают люди, начитавшихся статей и книг про гениальных изобретателей, которых затирают бюрократы. Моя задача — вежливо выслушать вас и раздраконить. Так вот, раздраконивать вас я не хочу.