Олег Измеров - Стройки Империи

— Ну как вам сказать... Он не старался показать американский образ жизни лучше. Он считает, что СССР и США в принципе сравняются по уровню жизни, немного раньше, немного позже. Это просто другая система жизни. Для людей, которые умеют приспосабливаться, устраиваться. У нас это называется мещанство. Ну или талантливый человек находит дельца, который входит к нему в партнеры, правда, тут надо смотреть, чтобы не облапошил. В советской стране хорошо работать на благо общества. Общество, конечно не всегда вспомнит, что вы для него сделали, но большей частью. А вот если вы своим трудом или талантом построили себе хороший быт, квартирку в доме с хорошими потолками, дачу, машину, вам начинают завидовать и кричать "А не жирно ли?". Хотя все добыто трудом. Поэтому принято выглядеть скромным, едва ли не скупердяем.

— Нет в мире совершенства, — улыбнулся Виктор, — как отметил один из героев Экзюпери.

— Ох уж этот стоический антиисторизм... А вот судя про проекту, Виктор Сергеевич, вы смогли бы жить и там и там.

— Агитируете?

— Просто голая констатация факта. Кстати, волкмен под филиппсовскую кассету у вас получился.

— Хотите подсластить пилюлю?

— Совершенно искренне. Немного нюансировки и пойдет на экспорт в те страны, где нам не удастся навязать в торговой войне свой формат кассеты...

...После обеда Виктор заглянул в письмо.

Это была ксерокопия главы из повести или романа. Производственного романа, про предвоенное время. Шпионы, вредители и загадочные убийства. Только вот война там начиналась в сорок третьем, и еще кое-что не так. По-нынешнему, альтернативка.

— Не написали, кто?

Виктор поднял глаза. Перед ним стояла улыбающаяся Лара, прижимая к себе рулоны чертежей.

— Нет. Копия куска чьей-то рукописи.

— Могли вложить что угодно, хоть газету. По-моему, кто-то просто хочет обратить на себя внимание.

— И кто же?

— Ну, кто его знает... — губы Лары сложились в задумчивую гримаску. — Я думаю, кто-то, кто знает вас и где-то рядом живет или работает.

"Значит, кто-то вроде Рыжовой из "Служебного романа"? Как-то совсем не к месту и времени".

— Может, тот, кто звонил? Ну, насчет вещей?

Лара пожала плечами.

— В общем, похоже, что кто-то хочет поговорить или встретиться, но не знает, как это сделать... как подойти.

— Почему?

— Мне не хотелось бы гадать... Не переживайте, если надо, еще раз попытается.

Она прошла к своему месту, чуть зацепив халат Виктора краем свернутого в трубку ватмана.

Звонок наполнил коридоры шагами и голосами. Народ разбегался на выходные.

— Я закрываю и опечатываю! — воскликнул Петросов. — Сегодня "Динамо" Киев!

К лифту не было очереди — трудящиеся массы весело спешили мимо вахтерши, чтобы шумным водопадом скатиться вниз по бетонным ступеням.

В вестибюле Виктор буквально столкнулся с Вочинниковым.

— А я вас ждал! — бесцеремонно ответил тот, тряся руку Виктора. — Представляете, добыл сенсацию, а "Машиностроитель" выйдет только в понедельник. В "Брянском рабочем" уже будет.

— Сенсацию? — переспросил Виктор.

— Бомбу. Газетную бомбу. Нашли женщину-палача, что в Локте расстреляла уйму людей при немцах. Антонина, как ее там...

— Гинзбург.

— Да. Кто бы мог подумать... Кстати, мое письмо еще не получили?

— Так это ваше письмо? — И Виктор вынул из кармана конверт со странным адресом.

— Нет, конечно. Там чей адрес?

— Там некая Жанна указала адресом школу. Может, это и не "она", а "он".

— А само письмо что, анонимка?

— Вот письмо. Можете читать, там ничего личного.

Журналист быстро перелистал серые листки и даже понюхал их.

— Аммиак уже выветрился... Это глава из рукописи нового романа Юрия Мытника. Есть такой в Брянске писатель-фантаст. Роман выходит в Приокском издательстве. Точнее, он послан туда, но его мурыжат, знаете, после Шпанова у некоторых идиосинкразия на военную фантастику. Ну а пока суть да дело, рукопись начала гулять по Брянску в эракопиях. И это для вас... не хочу огорчать, но вам грозят серьезные неприятности со стороны компетентных органов.

— Могут обвинить в распространении антисоветчины?

— Да что вы, — усмехнулся Вочинников. Просто тот, кто вам отправил это письмо, убежден, что убийство Незнамовой и труп на переезде — ваших рук дело.

23. Вариант "Омега-68".

— Если убежден, пусть обратится в УГБ, это по их части, — равнодушно ответил Виктор. — Он вам сам сказал об этом?

— Мне никто ничего не говорил, — медленно произнес Вочинников. — Это следует из содержания главы. Железная дорога, труп. Намек прозрачный.

"Странный ход мыслей. Странный для обычного корреспондента. Но если Вочинников — агентура УГБ, то это проверка. Даже если в УГБ стопудово уверены, что Незнамову убил связник, все равно будут проверять, не был ли я организатором убийства. Со связником я мог общаться через тайник. Через те же ячейки на вокзале. Если УГБ не знало про ячейку, значит, постоянной слежки за мной не было. И в ночь убийства связника у меня нет стопудового алиби. Бабушки имеют привычку спать на вахте. Корин сам намекал. Правда, проверка глуповатая, но если Вочинников просто заурядный осведомитель..."

— "Грузите апельсины в бочках", — улыбнулся Виктор.

— Я понял, — ответил журналист. — Но у автора письма, видимо, есть какие-то основания считать, что вам есть что скрывать. У меня есть кое-какие мысли, но об этом лучше не здесь. Вы куда сейчас?

— Как все. По магазинам, потом домой.

— Будем считать, что нам по пути.

На фасаде здания рабочие в люльке растягивали кумачовую перетяжку с белыми буквами "Слава Великому Октябрю!". На столбах по Ульянова зябли под хмурым вечерним небом флажки — утром их еще не было, а сейчас их трепал свежий ветер, отдающий прелым листом, болотной пойменной водой и дровяным дымом. Город начинал готовиться к празднику.

— Что вам говорит фамилия "Тарбовский"? — спросил Вочинников, когда они поравнялись с мебельным на Институтской.

— Тарковский? Это вроде режиссер? Хотя я могу путать.

— Тарбовский. Тоже разыскиваемый военный преступник, участвовал в карательных акциях в Польше и Чехословакии. Для палача личность незаурядная. Ухитрился сделать при немцах неплохую карьеру, как хороший знаток войны с партизанами, считалось, что он сбежал в Аргентину, но вот недавно появилась информация о нахождении его в СССР. Естественно, органы работают.

— Погибший на переезде и есть Тарбовский?

— Да ну что вы. Тарбовский, семнадцатого года рождения, рост сто семьдесят пять... описание сходно с вашим.

— Меня уже путали с другим полицаем.

— Да, ребята из ДНД описали ваше появление здесь. Согласитесь, тут у любого возникнут вопросы.

— Ну, хорошо, что с вами этого не случилось.