Юрий Корчевский - За троном. Царская милость

– Да здесь я, не спал! – раздался голос десятника. – Эй, открывайте ворота!

Алексей с коня соскочил.

– Ногайцы напали, сотни две, может, немного больше. Заставу сожгли, – пояснил свое появление Алексей.

– Мы сигнальный дым видели, сами костер зажгли. Полагаю – сегодня из Сызрани помощь придет.

На территорию заставы заезжали стрельцы. Репьев удивился:

– Что, совсем без потерь обошлись?

– Кабы так. Преследовали, мы четырех потеряли. Но ногаи урон понесли. Мыслю – полсотни их там полегло.

– О!

– Распорядись людей накормить. Весь день не ели ничего, не до того было.

– Сделаю.

Всех лошадей в конюшню поместить не удалось, привязали у коновязи. Сразу костер развели, котел с водой водрузили. Пока кулеш поспел да поели, светать начало. Алексей подумал в Сызрань ехать. Полторы сотни ногаев на российской земле могут много бед натворить. А караульный со смотровой площадки кричит:

– Вижу конное войско большое!

– Застава! – сразу отдал команду Алексей. – К бою приготовиться, все к бойницам!

Засуетились, забегали стрельцы. Издали не понять, чье войско. Помощь из Сызрани или ногайцы? Может быть, те две сотни, что на заставу Алексея напали, только передовой отряд? А остальные силы – вот они, пылят?

Тревога оказалась ложной. Сначала к заставе подскакали казаки из передового дозора – ертаула, потом войско с воеводой во главе. Ворота заставы уже распахнуты. Алексей и десятники воеводу встречают. Спрыгнул воевода с коня, пропылен.

Алексей рот для приветствия открыл, но Григорий Афанасьевич руку поднял:

– Лобызаться опосля будем, дело говори.

– Ногайцы, две сотни, может, немного больше вчера напали. Мы сигнал костром дали, на заставе заперлись, бой огневой дали. Попытки ногайцев заставу взять не удались, они тын подожгли. Удалось вырваться.

– Твои потери?

– Четырех стрельцов потеряли.

Брови у воеводы удивленно вскинулись.

– А ногаи?

– Не считал, по прикидкам – половину сотни.

– Поглядим. Ты вот что, сдавай дела десятнику, что поразворотливей, само собой, деньги кормовые. Корабль прибыл из столицы с припасами. А с ним еще гонец. В числе писем одно о тебе, в Москву требуют, ко князю Голицыну.

– Исполню.

– Если о потерях ногайцев правда, то молодец. На всякий случай говорю, вдруг не свидимся.

Воевода вскочил на коня, войско поскакало к сгоревшей заставе. Много воинов, сотни три. У ногайцев, если не успели в степь убраться, шансов нет.

Для Алексея слова воеводы неожиданны были. Ладно бы, если письмо от Шакловитого было, все же глава Приказа Стрелецкого, для Алексея прямой начальник. Но князь-то ноне дьяк Посольского приказа, считай – министр иностранных дел. Видимо, есть необходимость. Князь – человек хитрый, умный, со всякой властью ладит, раз письмо Сызранскому воеводе прислал, надо ехать.

Алексей решил за себя Репьева оставить. Он старший на первой заставе, а второй заставы уже нет. Терехов надеялся, что вернется, тогда вместе заставу восстанавливать будут. О своем решении Репьеву объявил, потом стрельцам. Деньги кормовые сочли, о чем бумагу подписали. Деньги государства счет любят. Алексей на коня вскочил, попрощался со стрельцами. Не знал тогда, что навсегда. И галопом в Сызрань, куда прибыл к вечеру. Коня на конюшне оставил, его потом по уговору заставские заберут. А сам на пристань. Корабликов два. Один оказался купеческий, из Астрахани, а второй припасы привез, которые уже выгрузили. Алексей к кормчему, сказал о письме, словах воеводы.

– Говорил он мне, – кивнул кормчий. – Когда готов будешь?

– Да хоть сейчас.

А что Алексею было брать? Из горевшей заставы только казенные деньги успел взять, что Репьеву отдал под подпись, да свои сбережения. Бельишко сменное да кафтан запасной, сапоги – все сгорело. Не до барахла было, людей бы спасти.

– Тогда отчаливать будем.

Алексей удивился, но промолчал. Обычно корабли выходили утром, а скоро темнота опустится. Кормчий пояснил:

– Поторапливаться надо, это здесь еще тепло, в Первопрестольной уже заморозки были. Как бы лед на реке не встал, тогда до весны застрянем.

Корабль не пассажирский, кают нет, Алексею на носу корабля навес из холстины соорудили. От брызг и ветра защитит, но не от холода. Плавание тяжелым оказалось. Все время против течения и ветра боковые, шли весь путь под веслами, медленно получалось. Алексей беспокоиться стал. Прибудет в Москву, а надобность в нем отпадет. Уж лучше бы на коне через Пензу, Нижний, получилось бы скорее.

В Москве первым делом на постоялый двор. Поел горяченького и в баню, дорожную грязь смыть и согреться. На корабле в своем кафтане легком промерзал так, что зубы стучали. А лучшее лекарство от простуды – парная. Парился с перерывами весь вечер. Выспался, с утра на торг. Чистое исподнее купить, кафтан новый, теплый. Старую одежду на постоялый двор отнес, сапоги почистил. Все же к князю идет, да и Посольский приказ – место модное, там послы и посланники бывают, явишься грязнулей – не поймут, надо соответствовать.

Явился в приказ, столоначальнику доложил. Дескать, прибыл по письму князя из Сызрани.

– Постой, я князю доложу, примет ли?

И скептически осмотрел Алексея. Чего стрелецкому сотнику в Посольском приказе делать? Вернулся быстро.

– Зайди.

Алексей вошел, поздоровался. Князь ответил:

– Рад видеть тебя в добром здравии. Времени у меня нет разговоры разговаривать. Ты где остановился?

– На постоялом дворе на Пятницкой.

– Вечером к тебе человек мой заедет, отвезет куда надо. До вечера.

Алексей вышел в легком недоумении. Хитрит князь и осторожен. Никаких имен или намеков, о чем разговор будет. Пусть так, надо набраться терпения. Вернулся на постоялый двор, поел не спеша, спать улегся. За время плавания от холода и сырости толком поспать не удалось. А в комнате тепло, матрац мягкий. Как за окошком темнеть начало, проснулся, себя в порядок привел. Через время стук в дверь, на пороге мужчина незнакомый.

– Не ты ли стрелецкий сотник будешь именем Алексей?

– Он самый.

– Едем.

Алексею собраться – только кафтан надеть да стрелецкую шапку. Саблю в комнате оставил, чай, не воевать идет. За воротами постоялого двора закрытый возок. Сели, ехали молча. Остановились у каменного дома. Князь не здесь жил, это Алексей точно знал. Дом купил или специально для тайных встреч?

Князь при полном параде в кресле у печи сидит.

– Мерзнуть в последнее время стал. Старею, наверное, – пожаловался он.

Стар князь, но голова светлая, еще многим молодым фору даст. А уж какие интриги плести умеет, многим послам и не разгадать.

– Присаживайся, Терехов. Как служба идет?

– По-разному. Я ноне служу на Сызранско-Пензенской засечной черте, на заставе. Перед самым отъездом ногаи напали, заставу сожгли, людей побили.