Владимир Поселягин - Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник)

– Целые, – я довольно улыбнулся.

Еще раз обойдя катер, я почесал затылок, размышляя, как его теперь стаскивать в воду.

– Ладно, подождем прилива, а пока займемся ракушками. Где там моя пехотная лопатка и скребок?

К вечеру я очистил левый бок от ракушек, докончить мне помешал начавшийся прибой, который показал, что стащить катер с берега в принципе можно. Да и другой выход был. Лебёдка, что находилась на корме, вполне может с этим справиться.

На следующий день я закончил с чисткой корпуса и принялся готовиться к съему сторожевика с пляжа на чистую воду. На лебёдке был стальной трос, который я размотал и утащил на противоположную сторону бухты. Благо в районе острия серпа она была всего двести метров шириной, пока совсем не сужалась в месте впадения ручья с питьевой водой.

Закрепив трос на дереве, я вернулся на катер, решив заняться ужином. Гуляющие у катера куры, которых я выпустил из трюма, закудахтали, когда увидели меня. Их, кстати, осталось три и петух. Насыпав в миску корма, я поднялся на борт и стал готовить. Сейчас все равно не снимешь с мели, прилива еще нет, а вот завтра к обеду можно попробовать.

Ночь прошла спокойно, утром я позавтракал и искупался в чистой и теплой воде залива.

Когда прилив достиг пика, я завел оба двигателя и включил лебёдку. Вот трос натянулся, зазвенел струной, сбрасывая с себя капли воды, секунду ничего не происходило, моторы взвыли громче, но тут заскрежетал песок под днищем, и катер медленно начал сползать на глубину.

Когда сторожевик закачался на волнах, я поставил его на якорь, заглушил двигатели и одним прыжком нырнул с борта, уйдя на глубину. Проплыв метров пятнадцать под водой, вынырнул, отфыркиваясь, и, перевернувшись на спину и лениво работая ногами, поплыл к противоположному берегу. Нужно было отвязать трос, с помощью которого катер был снят с мели. Сделав это, я вернулся, накупавшись вволю, и, смотав трос, принялся за инспекцию. Нужно было понять, какие потери я понес. Внутри все было спокойно, я догадался закрыть бронешторки, и ни капли воды не попало, но вот песок на палубе нужно было убирать и заниматься чисткой оружия. Не только стрелкового, но и корабельного. Ведь хотел сразу после боя этим заняться, но оставил на потом, вот и дотянул.

Достав лопату, я принялся сгребать скрипевший до дрожи по всему телу песок и выбрасывать его за борт. После чего, заведя двигатели и включив водяную помпу, мощной струёй смыл остатки.

После обеда я занялся пушкой и зениткой. Зенитные пулеметы тоже не забыл посмотреть и почистить от песка. Когда стемнело, я как раз сидел на своей койке и заканчивал с чисткой «Томпсона». Из всего этого сложнее всего было с пушкой. Едва сил хватило ворочать банником, убирая нагар и занесенный песок. С теми же «Эрликонами» было гораздо легче. Не забыл я смазать все вооружение, включая корабельное, маслом – все-таки тропики, влажность.

Ночь прошла спокойно, да и погода к этому времени полностью успокоилась. Так что утром светило солнце, давая понять, что в полдень будет изрядный зной, а спокойное море давало надежду, что я смогу вернуться к порталу и попытаться посмотреть, что с той стороны. Будем надеяться, что он выведет меня в мой мир и я окажусь в Латинской Америке. Там уж отсижусь, тем более есть чем заплатить.

После завтрака я проверил, как привязан груз в разных помещениях. Потеря двух ящиков хереса больно ударила по мне, поэтому проверял серьезно.

Наконец я вышел из залива и на полном ходу в двадцать семь узлов направился к порталу. Через час выяснилось, что я немного промахнулся, он оказался правее, поэтому я исправил курс и, подойдя ближе, сбросил скорость.

Дальше последовала проверка портала, причем палец, который я просунул, к моему удивлению ощутил холод. Да и на меня через портал дохнуло морозом.

– Он что, в Антарктиду выходит? – удивился я.

Лезть в одной рубахе на холод не хотелось, поэтому я заглушил двигатели и спустился в забитый вещами матросский кубрик. На одной из коек лежала сложенная форма американского моряка, которой я изредка пользовался. Быстро одевшись и накинув сверху плащ – больше ничего теплого на борту не было, сторожевик предназначался для патрулирования в тропических водах, – вернулся на палубу.

Поправив матросскую шапку, я зашел в рубку и вернул катер на место, после чего активировал портал и наполовину просунулся в него, проверяя воздух счетчиком Гейгера.

Пока счетчик стрекотал, показывая, что уровень ниже нормы, я успел оглядеться. Портал выходил над морем, причем холодным. Уровень был один, поэтому ни ко мне, ни наша вода на ту сторону не переливались, но смешались из-за разных температур – это точно. Это было хорошо, катер не тянуло течением на ту сторону и не отталкивало.

В это время катер немного отошел в сторону под действием волн и ветра, и портал захлопнулся. Убрав счетчик – кстати, надо будет подзарядить – я взял сканер и, вернув катер на место, снова активировал портал. Почти сразу тот уловил близкую немецкую речь. Языка я не знал, но на соседней волне послышалось родное:

– …я полста восьмой, повторяю… вреждения обшивки, не могу уйти на глубину… такуют три штурмовка, прошу выслать помощь в квадрат…

Голос, в котором слышалось отчаяние, постоянно пропадал, причем виноват был не сканер. Скорее всего, была повреждена рация или антенна передающего. Как бы то ни было, это были свои, и они находились в отчаянном положении, а бросать своих я не привык, не тот характер.

Закрыв портал, я бегом вернул вещи на место, приготовил к бою зенитку и так же бегом вернулся обратно в рубку. Запустив двигатели и на малом ходу направив катер к порталу, я произвел те же манипуляции, что и ранее. После чего оказался в Северном Ледовитом океане, по крайней мере по погоде это было так. Ежась от ледяного ветра, я метнулся в рубку, закрыв дверь – там еще сохранилось тепло – и, дав движкам газу, развернул катер. Используя сканер как поисковик, я направился в сторону источника сигнала.

Буквально через десять минут я разглядел впереди в небе точки, которые по очереди падали на что-то мне не видимое. Похоже, это была подлодка. Я помнил, как радист сообщил о том, что они не могут уйти на глубину. Хотя странно, конечно, что передача шла открытым текстом.

Нажав на клавишу передачи, я сказал:

– Парни, держитесь пару минут, я рядом. Держите курс левее на три часа от солнца.

Самого солнца не было видно, но пятно просвечивало через тяжелые облака.

– Вас пон… ждем.

Через пару минут, продолжая скакать на волнах, отчего корпус содрогался, я заметил впереди темную точку на такой же темной воде. В это время самолеты, видимо, израсходовали боезапас и топливо, потому как, построившись, направились на свой аэродром.