Владимир Поселягин - Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник)

– Ждем? – одними губами спросил Медвежонков.

Получив согласный кивок капитана, лейтенант напружинился, его бойцы распределились по кустам, и ложбинка казалась теперь совершенно пустой. Придерживая рукой ветку куста, Михаил внимательно смотрел, как по склону ругаясь скатился немецкий солдат.

– Стой! Хенде хох! – негромко приказал лейтенант.

– Нихт шиссен! – судорожно выкрикнул солдат.

Неплохо знавший язык вероятного противника, сержант удивленно услышал, как капитан на прекрасном немецком обратился к солдату:

– Добрый день, камрад Альфред Лисков.

Москва. Кабинет Сталина. Двадцать второе июня. Два часа ночи

– Значит, уже и Лисков перебежал. А остальные? – спросил Иосиф Виссарионович с задумчивым видом.

– Еще трое. Все говорят одно и то же время. То, которое мы прекрасно знаем, – ответил Берия.

– Ну что ж. Вы знаете, что делать, товарищ маршал, – обратился Сталин к маршалу Шапошникову, успевшему вернуться из-за Аномалии, где он проходил полное медицинское обследование. Шапошникова Сталин терять не хотел и потому попросил президента Лукашенко помочь в этом вопросе своими специалистами, на что Александр Григорьевич с радостью согласился, дав команду на дополнительное финансирование и на закупку медицинского оборудования за границей.

– Так точно, товарищ Сталин. Красные пакеты были вскрыты командирами ровно в двенадцать часов ночи, и сейчас уже начались приготовления к приграничным боям.

– Ну что ж, столь долгое ожидание наконец подходит к концу, подождем еще немного, – покивал Сталин и спросил у наркома: – Что там Александр? Как у него успехи?

Вопрос не был праздным: с потерей одного из двух имевшихся переходов поиски новых точек становились задачей очень важной. И потому предсовнаркома требовал новостей от поисковиков других порталов очень часто.

– Сейчас они находятся на аэродроме под Ленинградом, товарищ Сталин. Отдыхают. У Александра проблемы с горлом.

– Что? Опять жука ртом поймал? – с легкой усмешкой спросил Иосиф Виссарионович.

– На этот раз нет. Просто продуло, – ответил нарком.

Небольшой аэродром в сорока километрах от Ленинграда. Аэродромная столовая. Двадцать второе июня. Три часа ночи

Понятное дело, никто из нас не спал. Да и кто будет ложиться в такой день? Все мы сидели в небольшой столовой у репродуктора и молча, без интереса, играли в карты, убивая время в тревожном ожидании.

– Звух приба-аф-фь, – прохрипел я Жоре.

«Долбаная простуда! Долбаный жук! Если бы я знал, то не только бы очки надел, но и намордник! Никогда бы не подумал, что жуки забираются на двести метров! – думал я, злобно вспоминая погрызенного жука. Мало того, что я его погрызть успел, так еще и проглотить умудрился, что бесило меня еще больше. – Все, на хрен этот „кукурузник«. Опять на Компаэре летать будем!» – воспринимать всерьез нытье профессора, который постоянно нудил над ухом, что, мол, на этом открытом самолете будет больше шансов найти Аномалию, уже не было сил.

– Время, – посмотрев на часы, сказал Виктор.

Мы немедленно прислушались, но кроме фоновых помех, ничего не было, что заставило нас недоуменно переглянуться.

Тут я вспомнил и хлопнул себя по лбу.

– Блин, ну я и тормоз! Ну кто будет передавать новость о нападении в ту же минуту, как началась война? Наверняка сообщение будет часов в шесть!

– Еще два часа ждать, – вздохнул Виктор и протяжно громко зевнул, виновато посмотрев на прикорнувшую в уголке Алевтину.

Посмотрев на нее, я тепло улыбнулся. Аля за последние дни развила бурную деятельность, устроив моих родителей на новой квартире и приведя в порядок мою. Причем на мои слова, что когда евреи побегут из Москвы, можно будет купить мебель по дешевке, она зашипела как кошка и объяснила, что евреи бежали, когда немцы подходили к Москве, а у нас, мол, такого не будет, вот и надо обустраиваться сейчас. В общем, я как всегда неудачно пошутил и меня как всегда не поняли. Дело привычное.

Мы все-таки дождались. И как и другие, кто ЗНАЛ, стояли у репродуктора и слушали пробирающий до печенок голос Левитана. «Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра… без объявления войны германские войска напали на нашу страну…».

Текст повторялся каждый час.

Москва. Генштаб. Двадцать второе июня. Двенадцать часов дня

Стоящий у телефона спецсвязи маршал Шапошников кричал в трубку:

– Какого твой майор полез за Буг?! У тебя какой приказ? ВОТ И ДЕРЖИ ИХ ТАМ! А за Буг не лезь, туда пойдут другие… Да, отзывай.

– Товарищ Сталин, разрешите доложить? – подойдя к Иосифу Виссарионовичу, спросил нарком, краем глаза проследив, как маршал положил трубку телефона.

– Докладывайте, – обернулся к нему Сталин, на миг блеснув своими тигриными желтыми глазами.

Слегка бледный Берия доложил:

– Пропал самолет Александра. По словам наблюдателей – они на «дугласе» охраняли его выше, – его самолет развалился в воздухе. Причем со слов сержанта Соколова, на миг открылась гигантская Аномалия и поглотила часть пассажиров и корпуса самолета. Спаслись только двое, у обоих сильные переломы, парашюты открылись на малой высоте, почти у самой земли.

– Доложите подробнее, – не теряя самообладания, приказал предсовнаркома.

Берия вздохнул:

– Пока ничего не известно, идет расследование. Но один из ученых предположил, что самолет влетел в неактивную Аномалию, и когда наполовину пролетел ее, то Александр прикосновением активировал ее, из-за чего и произошло разделение самолета на несколько частей.

– Кто еще кроме него пропал?

– Алевтина Орловская, профессор Трауперг и один из бойцов охраны, лейтенант Вяземский.

– Докладывать мне о поисках каждые полчаса, – приказал наркому Сталин.

Брестская крепость. Кобринское укрепление. 22 июня. 14:00 дня

– Пора уже, – посмотрев на часы, сказал майор Гаврилов.

Стоящий у стереотрубы полковник Потапов повернулся к нему:

– Как бы немцы не прочухали. Все-таки такое быстрое продвижение и захват стольких укреплений не такой большой кровью, как хотелось бы, могут навести их на определенные мысли.

– Могут, товарищ полковник, но сделать они ничего не успеют. Поздно, слишком много их вошло в крепость.

– Ну будем надеяться… О! Наши отходят! Как красиво изображают паническое бегство. Молодцы!

Повернувшись к телефонисту, Потапов приказал:

– Пулеметчики, прикрывающий огонь!

Связист тут же забубнил в трубку, передавая приказ.

Через пару минут стрелковый батальон – единственный, кто находился в Брестской крепости – смог прорваться в Цитадель.

– Все, можно! – торжественно сказал полковник.

Майор Гаврилов кивнул лейтенанту-саперу. Тут же загудела динамо-машина, и лейтенант нажал кнопку подрыва, активировав сеть фугасов, заложенных в зданиях.