Кэсс Морган - Сотня (ЛП)

— Я согласна с Грэмом! — это был девчачий голос. Беллами обернулся и увидел девушку с короткой стрижкой с Уолдена, которая смотрела на Октавию. — У нас у всех в Колонии была дерьмовая жизнь, но, как видите, никто больше здесь не был замечен в краже. — она прищурилась. — Кто знает, что она украдет в следующий раз.

— Успокойтесь все. — Кларк поднялась на ноги. — Она же извинилась. Мы должны дать ей еще шанс.

Беллами удивленно посмотрел на Кларк, ожидая всплеска негодования. В конце концов, это именно она должна винить Октавию больше всех. Но когда он снова взглянул на Кларк, единственное, что он почувствовал — это огромную благодарность.

— Нет. — голос Грэма был тверд. Он обвел взглядом круг собравшихся у костра, его глаза светились, но это явно было не отражение пламени. Он развернулся к Уэллсу, который все еще стоял рядом с Кларк. — Ты же сам говорил, что нужно поддерживать порядок, иначе здесь начнется ад.

— Хорошо, что ты тогда предлагаешь? — спросил Уэллс.

Грэм улыбнулся, и Беллами показалось, что кто-то вылил ушат ледяной воды прямо ему на спину. Когда Грэм отвлекся, он подошел к Октавии и обнял ее за плечи.

— Все будет хорошо. — прошептал Беллами ей.

— Сочувствую. — сказал Грэм, разворачиваясь к Беллами и Октавии. — Но у нас нет выбора. Она подвергала жизнь Талии риску. Мы не можем дать ей еще один шанс. Октавия должна умереть.

— Что?! — вскричал Беллами. — Ты в конец охренел?! — он посмотрел по сторонам, ожидая увидеть море взбунтовавшихся лиц, но лишь несколько человек были удивлены решением Грэма. Остальные дружно кивали.

Беллами прикрыл собой дрожащую Октавию. Он готов был к чертям собачьим сжечь эту чертову планету, если хоть кто-нибудь посмеет тронуть его сестру.

— Проголосуем? — Беллами кивнул подбородком в сторону Уэллса. — Ты тут у нас борец за демократию. Это вроде бы справедливо.

— Я не это имел в виду. — отрезал Уэллс. Черты его лица исказились от гнева. — Мы не будем голосовать за или против смерти человека.

— Нет? — Грэм приподнял бровь. — То есть это нормально для твоего отца, но не для нас?

Беллами поморщился и закрыл глаза, услышав звуки соглашения со стороны толпы. Это было именно то, что он никогда бы не сказал в этой ситуации, ну, разве что для того, чтобы причинить боль Уэллсу. Он никогда не предлагал убить кого-то.

— Совет не убивает людей ради забавы. — голос Уэллса дрожал от ярости. — Для того, чтобы не дать человечеству умереть в космосе требуются серьезные методы. Иногда слишком жестокие. — Уэллс затих. — Но у нас есть шанс все изменить.

— И что? — прорычал Грэм. — Вы просто дадите пять друг другу и скреститесь мизинцами, поклявшись больше не нарушать правил? — кто-то в толпе захихикал.

— Нет. — Уэллс покачал головой. — Ты прав. Должны быть наказания. — он сделал глубокий вдох. — Мы изгоним их из лагеря. — его голос был тверд, но когда он развернулся к Беллами, в его взгляде читалось странная смесь тоски и облегчения.

— Изгоним? — повторил Грэм. — Если они захотят, они найдут способ пробраться обратно и опять украсть лекарства. Это полная хрень.

Беллами открыл рот, чтобы что-то сказать, но его голос потонул в нарастающем гуле. В итоге, девушка, которая, как думал Беллами, была с Уолдена, встала.

— Это вполне справедливо. — прокричала она, стараясь привлечь внимание толпы. Все люди дружно затихли и развернулись в ее сторону. — Если только они пообещают никогда не возвращаться.

Беллами покрепче обнял Октавию, приковылявшую поближе к нему.

Он кивнул.

— Мы уйдем на рассвете. — он улыбнулся Октавии. Беллами давно хотел это сделать. Но почему же тогда он испытывал лишь тревогу от этой идеи, а не спокойствие?

Огонь погас, и тьма покрывалом опустилась на лагерь, заглушая шаги и делая голоса тише. Фигуры людей стали растворяться в палатках и на одеялах, разложенных по все поляне.

Беллами смастерил для Октавии небольшую постель на другой стороне его одеяла, рядом с обломками шаттла. Он не сказал этого вслух, но прекрасно знал, что ни он, ни она, не горят желанием сегодня спать в палатке.

Октавия свернулась калачиком на своем одеяле и закрыла глаза, хотя было ясно, что она не спала. Дорога обратно в лес с Кларк за лекарствами была не из легких. Все молчали, но Беллами чувствовал взгляд Кларк на спине, когда шел впереди.

А сейчас он просто сидел рядом с Октавией, прислонившись к дереву, и смотрел в темноту. Трудно было поверить, что уже завтра они навсегда покинут лагерь.

Кто-то направлялся прямо к ним. Уэллс. Он нес лук Беллами на плече.

— Привет. — тихо произнес Уэллс, когда Беллами поднялся на ноги. — Я прошу прощения за случившееся. Я знаю, что изгнание — это жестоко, но я не знаю, что еще можно придумать. — он вздохнул. — Я думаю, Грэм действительно может убедить их… — он посмотрел на Октавию. — Не то, что бы я позволил бы этому случиться, но нас только двое, а их много.

Беллами захотелось сострить, но он вовремя спохватился. Уэллс сделал все, что в его силах. — Спасибо.

Какое-то время они просто смотрели друг на другу, а потом Беллами прокашлялся и сказал:

— Слушай, я, наверное, должен… — он остановился. — Я прошу у тебя прощения за отца. — Беллами сделал глубокий вдох и заставил себя посмотреть Уэллсу в глаза. — Надеюсь, с ним все хорошо.

— Спасибо. — тихо сказал Уэллс. — Я тоже. — на мгновение он замолчал, но когда заговорил снова, голос его был тверд. — Я знаю, ты просто пытался защитить свою сестру. И я бы на твоем месте сделал то же самое. — он улыбнулся. — Полагаю, что сделал бы. — Уэллс протянул Беллами руку. — Надеюсь, что вы с Октавией будете в безопасности там, снаружи.

Беллами пожал его руку и невесело улыбнулся.

— Не могу представить кого-нибудь более жестокого, чем Грэм. Не спускайте с него глаз.

— Постараемся. — он развернулся и ушел в темноту.

Беллами опустился на одеяло и оглядел пустеющую поляну. Он видел очертания палатки-лазарета, где Кларк давала Талии такие долгожданные и нужные лекарства. Желудок странно скрутило, когда он вспомнил сидящих у огня Кларк и Уэллса. Вспомнил, как необычайно красиво было ее решительное лицо, когда на нем играли отблески пламени. Он никогда раньше не встречал девушку, которая была бы так прекрасна и так усердна одновременно.

Беллами со вздохом откинулся назад и закрыл глаза. Интересно, сколько еще Кларк будет той единственной, кто занимает все его мысли перед сном?

Антибиотики действовали. Хоть и прошло меньше нескольких часов с тех пор, как Кларк ворвалась в палатку и вколола лекарство ей в руку, лихорадка Талии уже стихала, она была более взволнованная, чем все эти дни.

Кларк опустилась на край кровати Талии, когда глаза ее подруги распахнулись.