Борис Орлов - Джокер Сталина

Увидев, как плотно Лаврентий Берия занялся отбивной, Сталин усмехнулся:

– Тоже нормально не поел на этом банкете?

– Да какая там еда! – громыхнул Будённый. – Толкотня, как на вокзале. И всяк подойти норовит да сказать чего. Я уж грешным делом думал заехать куда да перекусить…

– Кушай, дорогой товарищ Будённый. Такое дело сделали. Не твоя бы армия, так мы бы эту Варшаву ещё месяц ковыряли.

– Да, а если бы не алабинцы, я бы там всех своих конников положил, – маршал нахмурился. – Не город, а одна сплошная западня. А эти-то вот как-то так – раз! – и пулемёт молчит. Два – и уже выволакивают пленных. Три – и на польской батарее одни трупы. Сдали позицию второй линии, а следом уже волкодавы Лаврентия… Чисто механизм какой.

– Механизм… – проворчал Берия. – А сколько пота и крови они пролили на тренировках? И это ещё несмотря на пособия.

– Пособия? – Сталин вопросительно поднял бровь.

– А ты что, не в курсе? – Берия рассмеялся тихим голосом. – На каждый чих – книжечка. И как здания зачищать, и как фильтрационный пункт устроен, и разгрузки эти, и броня, и шлемы, да вот взять хотя бы фонарик подствольный. Ну ерунда же. Понятно, что света в зданиях нет, а в подвалах – тем паче. Но вот просто прицепить фонарик к автомату, да ещё и сделать его так удобно… А очки эти из авиационного плексигласа? Сколько глаз уже спасли… Пулю в упор, конечно, не держат, но вот осколок мелкий или пулю на излёте – так вполне. А глазу много ли надо? А так очки поменял, и вперед.

– Это всё он? – спросил Сталин, уже зная ответ, и, увидев утвердительный кивок, усмехнулся: – Ты его не хвали. Я сам знаю, что он умный, да. Ты себя хвали. Чтобы это всё заработало, сам сутками не спал. Товарищ Будённый вот с полигона месяцами не вылезал. Товарищ Ворошилов тоже не прохлаждался, как и все здесь сидящие. Так что не нужно приписывать победу одному человеку.

– Так мы и не приписываем, – Ворошилов развёл руками и улыбнулся. – Просто сын твой меня порой пугает до дрожи в коленях. Недавно вот пришёл и интересуется, а как у нас обстоят дела с дальним обнаружением вражеской авиатехники? Ну, я и отвечаю, что и с ближним-то не очень. Радары эти вот только-только поступать в войска стали. Ещё толком ни операторов нет, ни взаимодействия с войсками. А он знаешь, что предложил? Ставить их на ДБ-3. Тогда, говорит, и обзор будет дальше, и связь с командованием лучше. Прямая видимость, мол. И приходит через день мне бумага из разведупра, что американцы планируют участие в авианалётах крупных авиационных соединений, поднимая за один раз по триста-четыреста машин. То есть ответил на вопрос, который ещё не был задан. И если мы эту армаду издалека увидим, то, стало быть, и ответ нужный приготовим.

– Да-да. А мне привёз немецких ламповых арифмометров, – Булганин, который тоже был в форме, широко улыбнулся, вспомнив, какую суету и раздрай вызвало появление сына Сталина с двумя десятками новейших вычислительных приборов, о существовании которых он даже не знал. – Он даже настоял, чтобы не распылять арифмометры по отделам, а создать единый расчётный центр, куда будут поступать особо громоздкие задачи. И знаете, это сработало! Эффект потрясающий! Сроки обсчёта сократились вдвое, а где и втрое, и даже больше. Так мало того, пообещал более мощную машину к концу года. Опытный экземпляр, но говорит, что сможет заменить сразу полсотни механических арифмометров, – Николай Александрович подхватил вилкой кусочек буженины и, вбросив ароматный ломтик в рот, прожевал и закончил: – Так вот. Привёз эти… как он назвал, «калькуляторы», и через час сбежал. Говорит, времени мало. А на часах было уже четыре часа пополудни. И не веселиться ведь ехал.

– Ты это к чему, Николай Александрович? – Сталин нахмурился, и кустистые брови сошлись над переносицей.

– Загоняем мальца, – бухнул Будённый. – Он уже сейчас в свои семнадцать работает, как мы. Бензина жжёт по три нормы в день.

– И что же я вижу, товарищи? Натуральный заговор! – Сталин усмехнулся. – Все думают о здоровье Александра Сталина, а товарищ Иосиф Сталин, стало быть, совсем не думает. А вы пробовали удержать этого абрека малолетнего? – он рассмеялся гулким каркающим смехом. – Я сейчас вам историю одну расскажу. Немецкие товарищи строят у нас завод в Рыбинске. И упёрлись они в какой-то дореволюционный дом. Да дом такой, что трактором не свернуть. Стены в метр толщиной. Уже начали согласовывать изменения в проекте, когда товарищ Александр приехал. Походил вокруг, попросил полсотни килограммов динамита, потом выгнал всех со стройки, да взорвал тот дом. Да так аккуратно, что только горка битого кирпича. Взорвал, пожал руку начальнику строительства и отбыл с пожеланием не задерживать график. Боюсь, что если кто-то попытается остановить Сашу, его ждёт та же судьба. Гора обломков, если что-то вообще останется. Если задачу себе поставил, не остановить. Да уверен, у многих из вас есть такие истории. Ну, кто желает превратить товарища Сашу в обычного школьника Страны Советов? – Сталин весело посмотрел на соратников.

– Я тебе ещё смешнее историю расскажу, – Берия отложил вилку и протер губы салфеткой. – Делегация эта, британцев. Решили походить по Москве, а переводчик один так сразу понесся на встречу. А потом удачно так пересёкся с товарищем Сашей в Праге. И Саша словно понял, что к чему, и сразу сел за столик с микрофоном. Запись я тебе потом привезу, послушаешь. Ну, а если коротко, надо ему было кое-что от Сани. И не придумал он ничего лучше, чем начать угрожать его семье. Не прямо, конечно, но так… понятно вполне.

– И что же потом случилось? – Сталин нарочито медленно смахнул пылинку с плеча.

– А никто не знает, – Берия усмехнулся. – Только потом, минут через двадцать как товарищ Саша ушёл, мои ребята подошли к этому деятелю, а тот уже всё. Взгляд стеклянный, слюни изо рта пускает… В общем, идиот клинический. Отвезли его обратно в посольство да сдали с рук на руки.

– Ну, дураком-то он изначально был, – Будённый усмехнулся и подкрутил шикарные усы. – Это ж надо – угрожать Саньше. А что за деятель такой, а, Лаврентий Палыч?

– Да самый что ни на есть представитель мировой буржуазии. Личный секретарь Питера Ротшильда. Перед тем как в овощ превратиться, много чего наговорил. Часа полтора его Александр… расспрашивал. Три раза плёнку в магнитофоне меняли.

– Самому-то не страшно? – Сталин в упор посмотрел на Берию, и тот, мгновенно поняв, в чём вопрос, лишь улыбнулся в ответ.

– Нет, Коба, не страшно. Страшно страну профукать. Страшно перед людьми балаболом прослыть. А это… – он взмахнул рукой, – впечатляет, конечно. Но уж точно не страшно.

– Хм, – Сталин тяжело вздохнул. – Думаете, я не знаю, что вы его хотите в секретари ЦеКа? Выбрали себе царя, понимаешь.