Роберт Шмидт - Метро 2033: Бездна

— Ты ошибаешься, дружище.

— Правда?

— Да.

Очередной взгляд наружу позволил Помнящему удостовериться, что в туннеле все еще никого нет.

— И что вы предлагаете? — спросил он.

Станнис глянул ему прямо в глаза. И там было видно колебание, словно он не знал, нужно ли произносить вслух то, что вертится у него на языке.

— Единственным разумным выходом мне кажется бегство, — проворчал он наконец.

— Бегство? — Помнящий вытаращил глаза. — Ты серьезно? Куда?

— В Башню.

То место имело немало названий. Башня, Мордор, Палец, Хер. Любой, кто выходил на поверхность, видел маячивший вдали скелет гигантского небоскреба. Самая высокая постройка Вроцлава некогда была туристической достопримечательностью, доказательством богатства и гордыни человека. Потом, в первые годы после Атаки, она сделалась символом возможного возрождения — это оттуда, из Купеческой Республики, отправлялись в город многочисленные караваны, доставляющие в дальние и сильнее прочих пострадавшие районы необходимое оборудование и товары. Надежда, поддерживаемая в изолированных анклавах, из-за мифа Башни не умирала, даже когда купцы окончательно проиграли столкновение с постъядерной реальностью и отказались от опасных странствий на другой конец города. Огонь, каждую ночь зажигаемый на вершине небоскреба, давал людям, обитающим в анклавах, отрезанным от богатого юга, знак, что непрестанная борьба за выживание пока имеет смысл, поскольку все еще может наступить тот день, когда человек перехватит инициативу и отобьет поверхность для себя. И понадобилось несколько лет, чтобы и самые безумные уяснили, в конце концов, что этот слабый огонек над горизонтом — не что иное, как обычный мираж. Добраться туда было невозможно, в чем убедились десятки смельчаков, предпринимавших отчаянные попытки прорваться на юг. Любая дорога, которую они выбирали, вели к верной гибели.

Учитель знал об этом лучше прочих, поскольку это он выслушивал первые рапорты возвращающихся недобитков и это он записывал потом их свидетельства в хронику как предостережение. И именно это знание позволяло ему теперь оценить предложение кузнеца.

— Ты всерьез? — спросил он, не скрывая иронии.

Кузнец кивнул. Не казалось, что он шутит.

— Погоди, у меня идея получше, — обронил Учитель, вскакивая с пола. — Я дам тебе мое мачете. Оно острее когтей молодого пиляка, — двинулся в сторону одеяла, где разложил оружие.

Станнис развернулся вместе со стулом.

— И что мне с ним сделать? — спросил, крепко обеспокоенный иррациональным, как ему казалось, поведением Помнящего.

— Да все просто: убьешь меня, а потом Немого, — спокойно пояснил Учитель, склоняясь над арсеналом.

— Ты охренел, что ли? — простонал кузнец.

— Я? — Помнящий выпрямился, взвешивая оружие в руке. — Скорее ты, брат. Приходишь ко мне, разыгрываешь этот… этот… спектакль, а потом говоришь, как ни в чем не бывало: ты должен идти в Башню, — он вернулся к неподвижно сидящему Станнису и наклонился так низко, что чуть не уткнулся в него носом. — В Башню?! Знаешь, человече, где мы сейчас находимся? — процедил он, а когда кузнец кивнул, добавил быстро: — Похоже, ты и малейшего понятия не имеешь, но не бойся, сейчас я все тебе поясню. Ты задумывался когда-нибудь, отчего все вокруг так воняет? Да потому, что сидим мы в самом глубоком уголке жопы этого медленно разлагающегося города. Да, брат. На самом ее дне. А ты хочешь послать меня на прогулку. И куда? В продуваемый ядерным дыханием железобетонный хер, — он хрипло засмеялся, — Скажу честно, я предпочел бы помереть здесь, а не подыхать неделями в не обозначенных на картах зарослях сарлака или загибаться от голода в каком-нибудь забытом Богом и людьми лабиринте труб, из которого нет выхода. На, — он протянул Станнису мачете. — Ты сильный, прикончишь меня одним ударом. Бей вот сюда, — встал на колени, указывая на шею. — Обещаю, что сопротивляться я не стану. А парня приколешь во сне. Если постараешься, он и вообще ничего не почувствует.

Кузнец не шевельнулся. Выдержал взгляд Учителя, хотя веко его начало понемногу дрожать.

— Думаешь, я предлагаю тебе этот поход и не уверен, что ты доберешься до цели?

— После того, что я тут услышал, такой вероятности я исключать бы не стал.

— Гонишь, как подорванный, — рассердился Станнис, отталкивая рукоять поданного ему оружия, — Прекрасно знаешь, что ждет тебя и его, — указал на спящего Немого, — если ты останешься здесь или если убьешь Белого. В обоих случаях ты подпишешь вам обоим смертный приговор.

— Если все правильно разыграем, то, может…

— У тебя нет и малейшего шанса, пойми наконец.

— А там, выходит, шанс у меня будет? — Помнящий указал глазами наверх, на потолок туннеля.

Кузнец поднялся, положил ему руку на плечо.

— Выслушай меня до конца, и увидишь, что идея наша не настолько безумна, как тебе может показаться.

Учитель посмотрел на него с жалостью.

— Не настолько безумна? — повторил он, даже не пытаясь замаскировать издевательского тона.

Станнис подошел к стене с дырой, присел на корточки, чтобы глянуть на туннель, а когда удостоверился, что снаружи никого нет, опустился на кирпичный пол и уперся спиной в ржавую арматуру.

— Сядь, — попросил кузнец Учителя, указав на стул. — И не прерывай меня, хорошо?

Подождал, пока хозяин займет место, а потом, тяжело вздохнув, начал излагать свой план.

Бегство в Башню.

Идея, которая в первый момент показалась Учителю совершенно неуместной, всего лишь через несколько минут обрела куда более отчетливые формы.

— Если кто и сумеет это сделать, то только ты, — подытожил кузнец.

И не ошибался. В первые годы после Атаки Помнящий прошел немало километров туннелей. Он не был вроцлавцем с деда-прадеда, как большая часть уцелевших, а потому не чувствовал никакой связи с местами, до которых добирался во время бесконечных странствий. Ища безопасную пристань для себя и сына, он обследовал немалый фрагмент подземелий, сперва в северной периферии города, на Шариковом поле, а потом и под старым Фабричным районом. И именно там, во время стоянки в одном из едва-едва возникших анклавов, он наткнулся на преппера по прозвищу Президент и после коротких переговоров присоединился к немногочисленным его сопровождающим. Однако довольно быстро понял, что предложение сотрудничества прозвучало потому лишь, что при нем был сын-инвалид. Немой сделался талисманом группы, ключом, что отворял любую дверь — вернее, проход в баррикаде. Некоторое время спустя, после трагической, пусть и заслуженной гибели работодателя, Учитель вступил в ряды недоброй славы Черных Скорпионов. Вместе с ними он покорял новые анклавы, сражался за спорные территории с гангами районных, а затем возвращался на пограничье зараженной зоны к сыну, оставленному в месте, которое всякий рассудительный человек должен был бы обходить далеко стороной. Двумя годами позже он совершил вещь почти невозможную. Убегая от эпидемии, которая проредила колонию, созданную старыми солдатами, с Немым на плечах он прошел широкий, километра в четыре, радиационный пояс Запретной Зоны, через несколько дней блужданий в лабиринте покинутых каналов добравшись до новых для него северо-восточных районов города.