Роберт Шмидт - Метро 2033: Бездна

Теперь парень оказался куда дальше от безопасных туннелей, чем когда-либо ранее, да, к тому же, было это лишь начало общего их путешествия. Потому ничего странного, что отец все время за ним приглядывал — а еще ежеминутно проверял, помнит ли Немой, взволнованный приключением, о нескольких простых приказах, которые он вложил в него за прошлый день.

Поднять руку, сжать в кулак. Учитель оглянулся через плечо. Чудесно. Немой скорчился под стеной, рядом с выломанной годы назад дверью небольшого магазинчика. Дышал там тяжело, со взглядом, устремленным на руку отца. Помнящий медленно распрямил пальцы. «Можешь встать, мальчик», — подумал, довольный проверкой. Сам же сосредоточил все внимание на выжженном до голой земли скверике. Несмотря на длительное наблюдение, никаких следов жизни в его окрестностях он не заметил. «Прекрасно». Махнул рукой и, пройдя угол, двинулся вдоль стены.

Укрытие, где их должны были ждать двое людей кузнеца, располагалось в подвалах ближайшего из домов, вход в который заслоняла куча мусора с рухнувших балконов. Но дыра в верхней ее части была достаточно крупной, чтобы сквозь нее сумел проскользнуть человек, не слишком при этом нашумев. Учитель открыл охраняющую лаз решетку, а едва лишь они оказались внутри дома, вновь затворил ее, поспешно задвигая оба засова. Это тоже представляло собой часть рутины, связанной с использованием укрытий.

На лестничной клетке было темно, хоть глаз выколи. Собиратели заколотили окна между этажами, чтобы укрытие не высмотрели пролетающие между парком и кварталами крылачи. Свет, проникающий в отверстие над руинами, разгонял тьму лишь возле входа, а дальше, казалось, вставала смоляная стена. По крайней мере, так оно выглядело для обоих беглецов. Немой начал дрожать. Развлечение завершилось в тот же миг, когда он шагнул во тьму. Наконец до него дошло, что этот выход на поверхность вовсе не ради развлечения.

В доме царила неестественная тишина. Учитель дважды хлопнул в ладоши. Через несколько секунд, закусив губу, повторил сигнал. Он все еще чувствовал раздражающую уверенность, что Станнис все это затеял лишь затем, чтобы сдать их Белому. Давал себе отчет в бессмысленности таких подозрений — особенно в свете всего произошедшего, — но все никак не мог избавиться от навязчивой, беспокоящей мысли о предательстве. По крайней мере, сомнению не подлежало одно: здесь и сейчас он получит ответ, не был ли договор с кузнецом величайшей ошибкой в его жизни.

Тук-тук. Тук-тук. Неподалеку кто-то ударил палкой об косяк. Мигом позже раздался тихий скрежет, после которого тьму прошил свет — сперва моргающий, но делающийся все ярче.

— Заходите, — отозвался кто-то хриплым, незнакомым Помнящему голосом.

Пучок света мазнул по облупившемуся потолку. Сталкер направил фонарь вверх, чтобы не ослепить прибывших. Учитель схватил сына за плечо. Когда пальцы его опустились на кожаную куртку, он почувствовал легкую дрожь: парень трясся от страха. Однако, подталкиваемый отцом, он послушно пошел в сторону ступеней, ведущих в подвал.

Их было там двое, как и обещал. Станнис. Худых, заросших, грязных. Похожих, словно две капли воды. Типичных сталкеров, как звали людей, которые выбирали иллюзию свободы и предпочитали бесконечно бродить по сети ничьих туннелей, а не оседать навсегда в одной из многочисленных общин подземелья. Помнящий такому совсем не удивлялся. Он и сам провел в подобных хождениях изрядный кусок жизни, когда был еще молодым и глупым — хотя, наверняка, куда более умным, чем те бедолаги, на которых он теперь смотрел.

Обоим сталкерам было лет по двадцать с небольшим, а выглядели они уже, по крайней мере, лет на десять старше. В резком свете фонаря Учитель видел их худые, покрытые лишаями лица, свидетельствовавшие о том, что долгое общение с излучением брало свое. И все же он уважал выбор этих парней — существование под каменным небом, где день ничем не отличается от ночи, давило порой даже на него. В такие минуты ему казалось, что кирпичные арки медленно сжимаются, словно желая раздавить хрупкие тела жертв, заманенных в ловушку иллюзорной безопасностью.

Он отряхнулся от этих мыслей, когда услышал треск захлопывающихся за спиной дверей. Фонарь погас, но, прежде чем это произошло, второй сталкер успел зажечь масляную лампу. Мигом позже загорелась и вторая. Обе они стояли на противоположных концах длинного стола. Желтоватый свет выхватывал из темноты знакомые контуры. Поношенный рюкзак и два заплечных мешка. Те самые, которые Станнис обещал пронести на поверхность. Учитель быстро осмотрел их содержимое.

Все было на месте. Оружие, еда, инструменты, сменная одежда. Можно выдвигаться хоть сейчас.

Он отдал мешки сыну, протянул также и пояс с двумя ножами и коротким мачете. Потом вынул из кармана короткую веревку. На обоих ее концах он еще раньше завязал петли. Первую затянул на запястье Немого, вторую надел на собственную руку. Это была очередная придуманная им страховка, а одновременно и система коммуникации. Дернул за веревку один раз. Ответ почувствовал почти моментально.

Прежде чем забросить рюкзак на плечо, он взглянул на спокойно ожидающих мужчин.

— Мы готовы, — сказал им Помнящий.

Добраться до канализационного колодца было простой формальностью. Публичные проходы, которые находились на нейтральной территории, не закрывались и не блокировались, чтобы каждый, кто окажется в нужде, имел возможность быстро эвакуироваться в подземелье. Сталкеры заботились о состоянии таких переходов, поскольку именно они ими и пользовались чаще всего. Один из близнецов как раз засунул кончик лома в щель и ловким движением приподнял тяжелую крышку. Второй стоял в паре шагов поодаль, внимательно оглядывая окрестности. Наложил стрелу на наполовину натянутую тетиву. Обычный наконечник не остановил бы нападающую тварь, о чем все, включая Немого, прекрасно знали, оттого в таких ситуациях использовались отравленные стрелы. Пропитанные ядом сарлака зазубренные наконечники могли парализовать любого меньшего противника или замедлить противника большего. А в ситуации кризисной вопрос жизни и смерти человека решали порой доли секунд.

Немой вздохнул с облегчением, едва лишь оказавшись в тесном канале, — это был единственный мир, который он знал достаточно хорошо; только под каменным небом чувствовал себя уверенно, хотя для воспитанного на поверхности Помнящего это все еще казалось странным. Прежде чем люк вернулся на свое место, в темноте раздалось знакомое жужжание. Тот близнец, что похудощавей, накручивал рычаг, подзаряжая аккумулятор фонаря. Узкий сноп света прошелся по закругленным бетонным стенам прохода, делая заметными намалеванные на них символы и указатели. Над длинной горизонтальной красной линией, которая заканчивалась стрелками на обоих своих концах, с одной стороны виднелась надпись «ИНЫЕ» и число 50, означающее количество шагов, необходимых, чтобы добраться до границ анклава Иного, а над противоположным краем находилась надпись «СОВЕТЫ 170». Примерно посредине знака Учитель заметил вертикальную риску, лишенную каких-либо дополнительных знаков. Над ней и под нею размещался короткий список названий остальных анклавов. Последние надписи нарисованы были куда большими буквами. Верхние надписи говорили, что, выбирая южное направление, можно добраться до самого Нового Ватикана, а нижний указывал в сторону Запретной Зоны.