Михаил Михеев - Заморский вояж

Откровенно говоря, больше всего споров было на тему, по какому из городов бить в первую очередь. Большинство склонялось в пользу Норфолка – все же и мощнейший промышленный центр, и город поменьше, легче захватить и удержать. Хотя и Филадельфия имела свои плюсы, особенно психологические. Как-никак, один из крупнейших американских городов, а в Пенсильвании и просто крупнейший, и один из старейших. Декларацию независимости, опять же, в нем подписывали. Ну и промышленный центр тоже серьезный.

В конечном итоге, решил вопрос Колесников сам, личным произволом. Посчитал наличные силы, прикинул, сколько войск и с какой скоростью перебрасывает флот, обсудил со специалистами логистику, на месяц отодвинул сроки и сказал: «Атакуем оба». Роммель, появившийся буквально через полчаса вместе с Рокоссовским, с которым они, как обычно, ругались, полез в бутылку. Советский генерал его поддержал, то ли из согласия с мнением немца, то ли из солидарности против лезущего не в свои дела флотского. Орали все трое (Рокоссовский, уже убедившись, что в узком кругу о чинопочитании можно забыть, голос даже приглушать не пытался) друг на друга до хрипоты, но, как и положено, в скандале родилась истина. Сроки начала операции сместили еще на две недели, и началась совершенно адова работа. Она как раз подходила к завершению, когда Рузвельт связался с ними и предложил переговоры. Ну что же, весьма удачно все совпало, хотя, конечно, лучше бы американец начал шевелиться на недельку позже.

Откровенно говоря, весь план основывался, в первую очередь, на внезапности и четкой координации действия всех участников. Также он опирался на данные разведки, утверждавшей, что подобных действий американцы не ждут, никак к ним не готовятся, и потому во многом являлся авантюрой. Однако американцы и впрямь не ожидали такой наглости, а у Колесникова под рукой нашелся дополнительный козырь – на немецких верфях смогли ввести в строй два линкора из числа трофейных английских «королей», а в СССР восстановили оба линейных крейсера. Плюс подоспели сразу шесть легких авианосцев. Два построенных на базе легких крейсеров – как оказалось, в СССР был разработан очень неплохой проект такого корабля, вот только не было денег и свободных мощностей для их строительства.

Заказами, недолго думая, загрузили французские верфи, где велись на тот момент в основном ремонтные работы и имелись свободные мощности. Еще четыре созданы были на основе захваченных в Британии недостроенных танкеров – кораблей с изначально длинным, удобным для установки полетной палубы и притом вместительным корпусом. Фактически единственным усовершенствованием, которое внесли по распоряжению Колесникова в изначальные проекты, оказалась установка трамплинов для облегчения взлета. Адмирал помнил, что в его времени такие конструкции применялись достаточно широко, и решил чуточку подтолкнуть прогресс. Трамплины были испытаны на полигонах, понравились летчикам и применялись на обоих типах авианосцев. Пожалуй, единственный минус – скорость кораблей, построенных из переделанных танкеров, оказалась так себе, да и защита не радовала – серьезную броню навесить на изначально не приспособленные для этого корпуса никак не получалось. Тем не менее, в качестве эскортных авианосцев, призванных сопровождать конвои, получившиеся гибриды вполне годились. Да и для задуманной Колесниковым операции тоже. Вот только вначале произошло еще одно, на редкость неприятное, событие.

В тот день адмирал находился в Берлине. Откровенно говоря, только оказавшись на вершине власти он понял до конца, что это за труд и какая ответственность. В последнее время нормально спал он только в самолете, мотаясь из Европы в Америку и обратно. Налетал столько, что шутил даже, мол, удостоверение пилота должны без экзамена выдать.

Происшествие случилось во время совещания. На сей раз Колесников прилетел вместе с Роммелем, и прямо с аэродрома они направились к Герингу. Вопросов накопилась масса, и Геринг просто не успевал их решать, да и, откровенно говоря, не слишком торопился. Ну, ленивым он стал, не в последнюю очередь от морфия и ожирения, и, хотя в случае нужды умел действовать стремительно, как атакующий носорог, предпочитал сибаритствовать. По сути, их совещание являлось, скорее, данью традиции – толстяк уже давно деликатно спихнул большинство своих функций на коллег.

И вот, как раз в разгар активного спора дверь распахнулась так, будто в нее хорошенько пнули. Уже сам факт открывания ее во время разговора в узком кругу и не предназначенного для чужих ушей являлся чрезвычайным происшествием, а еще так нагло… В общем, все трое повернулись, чтобы обнаружить перед собой Гальдера в сопровождении четверых офицеров. При параде – мундир, как всегда, застегнут на все пуговицы, спина прямая, галифе такие, что любой советский старшина позавидует. И вид ну очень решительный.

– Эт-то что еще такое? – нехорошо искривив губы, процедил Геринг. При таком тоне Гальдеру полагалось бы, вообще-то, испугаться, рейхспрезидент сибарит-сибарит, но, когда надо, может превратиться в безжалостного правителя. Генерал– полковник заметно побледнел, но, сжав в ниточку тонкие губы, шагнул вперед.

– Адмирал Лютьенс, вы арестованы. Сдайте оружие?

– Это даже интересно, – Колесников небрежно развалился в кресле и безмятежно посмотрел в лицо генштабисту. Внутри все заледенело, но он полностью владел собой. В конце концов, он столько раз смотрел в лицо смерти, что выработал иммунитет. – И кем же я арестован, позвольте узнать?

Вами? По какому обвинению? Вы говорите, говорите, а я подумаю, расстрелять вас или посадить в комнату с мягкими стенами.

– Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу русских, – сказал, как выплюнул, Гальдер, рывком сорвав с носа очки и швырнув их на стол. Нервничает, сволочь, злорадно подумал Колесников. Штабная крыса, всю жизнь за столом. Интересно, он хоть раз во врага стрелял? А вслух сказал:

– Вы, дорогой мой бывший генерал-полковник, не швыряйте свои очки, как трусы на люстру. Не мальчик уже, чай, и не юнкер сопливый. И мне весьма интересно послушать, что привело вас к такому… гм… интересному выводу.

Рядом хохотнул Роммель, негромко хмыкнул Геринг. Оба совершенно не боялись, хотя сопровождающие Гальдера офицеры держали оружие наизготовку. Все правильно, пронести-то его мимо охраны несложно, старших офицеров не обыскивают, но здесь, на вилле рейхспрезидента, достаточно народу. И охрана подобрана, кстати, из лично Герингу преданных солдат и офицеров люфтваффе. Так что, случись что, Герингу достаточно крикнуть – и от Гальдера мокрое место останется. Тощий Герман – не Лютьенс и не Роммель с их раздолбайским отношением к вопросам личной охраны.