Алексей Борисов - Византиец. Смоленское направление

- Иш ты, это кто ж рукодельница такая? - Поинтересовался Ермоген.

- Это близкие мне люди.

- Коли так, то одену не под однорядку, а поверх. Так, когда говоришь воинство, будет готово Благословление принять? - Ермоген приподнялся из-за стола, примеряя жилет, где липучки были заменены крючками.

- Утром отче, Яков повезёт Вас ещё до восхода солнца, тут недалеко. Велимир и Лось будут Вашими телохранителями.

- Незачем это, Господь не допустит дурного. - Ермоген даже махнул рукой, отказываясь от услуг профессиональных воинов.

- Господь будет оберегать Вашу душу, о теле позаботятся те, кто умеет это делать. Спокойной ночи.

Священник перекрестил меня и стал ожидать, пока я покину комнату, в которой Ермоген собирался отходить ко сну. Едва дверь закрылась, как священник аккуратно отвернул парчовую ткань с жилета и почти прочёл на крохотной этикетке его название 'Росич'.

Лось и Велимир сидели в казарме, где при свете свечей играли в морской бой. Как-то давно мы разговорились об играх, которые запомнились с детства, вот и ляпнул я тогда, что есть такая игра. Цифры и буквы были заменены на символы, которые нанесли на рамку, сколоченную из дощечек таким образом, что можно было всунуть кусок бересты. Разлинеить гвоздиком бересту - дело двух минут, теперь вечерами можно было услышать непривычное сочетание слов: - Медведь - меч, мимо; утка - сапог, ранил.

- Вечер добрый, как настроение? - Поинтересовался у играющих.

Велимир, безуспешно пытавшийся потопить последнюю ладью противника, с надеждой посмотрев на меня произнёс:

- Лось, по-моему, одну ладью не нарисовал, будь добр, Алексий, подсмотри.

- Все лодки у меня нарисованы, какой смысл в игре обманывать? - Опротестовал заявление товарища Лось.

- Вот что, завтра перед рассветом отправитесь вместе со священником в Долгомостье, там, где Фрол вышку поставил. Доставите его в целости и сохранности. Как начнётся бой, а он обязательно начнётся, будите оберегать Ермогена как собственную маму.

Бойцы отложили дощечки в стороны, игры закончились. Велимир улыбнулся, все стычки за этот год приносили одни победы, а охранять священника, естественно поручили самым опытным, как ни порадоваться за себя.

- Сделаем Алексий, сбережём батюшку.

***

Около пяти сотен кочевников, разбавленных на треть юнцами-пастухами, высыпали на поляну, минуя лесную просеку, впереди лежала заснеженная поверхность болота, через которое был, перекинут настил из брёвен диною в четыреста шагов. По узкому мостику могла проехать только одна телега. Десяток охранения спешился, с помощью топоров срубили толстые ветви березы, и принялись тыкать в снег, возле настила, проверяя на прочность подмёрзшую жижу.

- Лошадь пройдёт, кибитка нет. - Выдал низкорослый степняк, докладывая результат проверки командиру.

- Плохо, когда подойдёт обоз, придётся расширить настил. А пока будем переправляться по этому. - Бата-Тугал показал плёткой на мостик.

Пока степняки занимались переправой, в лагере русского воинства проходил торжественный молебен. Ермоген выглядел очень эффектно. Из-под чёрной шерстяной фелони выглядывал вышитый на белой парче Георгий Победоносец. Посох с крестом скорее напоминал меч в ножнах, в принципе это так и было. На клобуке переливался крест, выложенный фианитами, а перед священником был разложен складень, укреплённый на высоких ножках. Молебен немного затянулся, но все слушали затаив дыхание.

- Станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие.

Ермоген закончил Благословление воинства, трижды окропил святой водой хоругвь и остался стоять на холме. Савелий подъехал к нему на мохнатом чёрном жеребце защищённым кольчужной попоной и налобным доспехом. По правую руку от него пристроился Свиртил. Поблагодарив священника, Савелий дал последнее перед боем указание.

- Когда противник будет в пятистах шагах от забора, пешее ополчение отходит к резервному лагерю, Свиртил, ты прикрываешь отход. Постарайся оттянуть как можно больше всадников мне под удар.

Этот манёвр был несколько раз отработан, как только синий флажок появлялся на копье литвина, смоляне бежали с холма.

Кочевники выстраивались в версте от укреплённого лагеря, когда слева прилетело несколько коротких стрел. Стреляли из зарослей, но кто был столь метким стрелком, разобрать было невозможно. Бата-Тугал со своими приближёнными обдумывали, как половчее добраться до холма. Советы подождать знака свыше, к рассуждению не принимались, время шло.

- Надо приблизиться к укреплению и с помощью верёвок или крючьев растащить часть забора. - Советовал Шираб.

- Я так и собирался делать. - Слукавил Бата-Тугал.

Конная масса, повинуясь команде, двинула вперёд, Бата-Тугал со слов разведчика знал, холм просто огорожен со стороны равнины, и изначально планировал провести атаку в лоб, но мысль шпиона по поводу тактики ведения боя, была предпочтительнее. Поэтому направление удара было направлено на правую оконечность забора. Если бы Шираб присутствовал на бойне у крепости, или хотя бы подсмотрел, что творилось возле Молоховских ворот, то, наверное, первым поскакал остановить степняков. Равнина перед забором, такая привлекательная для движения кавалерии, была напичкана ловушками, там и пешком гулять было небезопасно, не то, что конному. 'Враг хитёр и коварен', эти прописные истины предводителю кочевников никто не объяснял, а личного опыта не было. Бата-Тугал увидел, что противник отходит в беспорядке, бросая в одиночестве группу всадников, с синим вымпелом.

- Все вперёд! Урусуты бегут! - Вот тот самый счастливый момент, когда даже фуражиры могут показать доблесть, настигая отступающего противника.

В этот момент часть всадников стала проваливаться в ямы, заполненной полузамёрзшей жижей, из которых в принципе можно было вылезти, если б не заострённые колья, установленные на дне. Из леса постоянно вёлся беспокоящий обстрел. Раз в минуту, с флангов прилетали болты, урона приносили немного, но достать стрелков возможности не было. Несколько степняков пытавшихся преодолеть плотный кустарник были убиты. Не обращая внимания на потери, кочевники приблизились к забору, защитников уже и след простыл, только холм и вышка были сплошь утыканы стрелами. С центра равнины послышались вопли и конское ржание, основные силы Бата-Тугала напоролись на шипастые звёздочки. Тысяча железок было рассеяны по полю, Шираб покрылся испариной, наблюдая, как сотни коней за несколько секунд рухнули на снег, сбрасывая седоков. Отряд кочевников, толком ещё не вступив в бой, превращался из конницы в пехоту.