Андрей Гончаров - Два выстрела во втором антракте

— Смейся, смейся! А сам вон тоже рано вскочил. А вообще твое описание недалеко от истины. В реальной, тамошней, жизни я, конечно, за границей уже бывал — и в Турции, и в Египте, и в Китае. Но в Европе еще не доводилось. Когда у нас пароход?

— Через два часа, — отвечал инженер. — Так что встал я вовсе не рано, а как раз вовремя. Еще позавтракать надо, собраться. Давай, ты тоже иди, собирайся. Да, вот что: раз уж ты полночи не спал, на улицу случайно не выглядывал?

— Выглядывал, и не раз!

— Ничего подозрительного не видел?

— А что ты имеешь в виду?

— Не что, а кого: того загадочного попутчика, которого я заметил в Варшаве, — помнишь?

— Не очень… — признался Ваня. — Помню, ты мне кого-то на перроне показывал, но темно уже было и далеко…

— Значит, ты его не запомнил… — протянул инженер. — Жаль… Ты, с твоим чутьем, мог бы сказать, действительно это шпик или это у меня подозрительность до степени мании развилась. Ладно, иди.

Когда Полушкин вышел, инженер вновь подошел к окну и выглянул на улицу — но уже совсем не так, как давеча. Теперь он глядел из-за занавески, стараясь, чтобы с улицы его никто не заметил. Он внимательно оглядел всю картину, что открывалась взгляду: овощную лавку и кафе напротив, стоянку извозчиков у подъезда отеля, — но нигде не заметил фигуры, что привлекла его внимание на перроне варшавского вокзала. А тот господин был весьма подозрителен! Он старательно изображал пассажира, вышедшего на остановке погулять, но взгляд — профессиональный взгляд сыщика — его выдавал. Скорее всего, это был шпик. Правда, он мог не иметь никакого отношения к Дружинину и Полушкину — просто варшавская охранка выслала агента к поезду, чтобы понаблюдать за теми, кто следует из столицы. А вдруг? Дружинин решил, что отныне будет настороже и не позволит себе расслабляться.

Вот и Углов, при их последнем свидании, перед самым отъездом, советовал быть бдительным. Когда Дружинин передал ему содержание беседы с «Игнатием Степановичем», руководитель группы спросил:

— Так ты понял, кто был этот твой новый знакомый?

— Не то что понял, но подозрение явилось… — ответил Дружинин. — Я подумал, что это может быть тот самый Стрекало, он же Пугачев.

— А у меня никаких сомнений на этот счет нет! — заявил Углов. — Стрекало это был! И приметы совпадают, и отчество «Степанович». А главное — содержание вашего разговора. Ведь он именно этим все время занимается — вербовкой агентов для исполнения «мокрых» дел. И посмотри, как глубоко уходят корни заговора! Мосолов у них, как выясняется, — вовсе не главная фигура, есть лица и поважнее, «Игнатий Степанович» тебе об этом прямо сказал.

— Стало быть, нашу задачу — найти загадочного Стрекало — можно считать выполненной, — сказал Дружинин.

— Да, эта задача выполнена, — согласился Углов. — А твоя поездка в Италию позволит нам подробно, изнутри понять механизм вербовки агентов. А пока ты будешь нежиться на Капри, я тут постараюсь познакомиться с кем-нибудь еще из участников заговора. Вот только не знаю, хватит ли у меня сил и нашим расследованием заниматься, и твои провода в дом Кривошеина тянуть.

— Ну, с проводами можно и не спешить, — заметил тогда Дружинин. — Тем более что Александр Васильевич по нашему совету завтра уедет из Петербурга. А что касается нашего расследования, то здесь у тебя будет помощник.

— Кто же это? — удивился Углов.

— Маша, — ответил Дружинин; он чуть не выговорил «моя Маша», но сдержался. — Она мне обещала, что будет подслушивать, когда заговорщики будут собираться у них в доме. И о результатах теперь будет докладывать не только в петербургский комитет эсеров, но и тебе лично. Надо только будет вас познакомить…

И такое знакомство состоялось в привокзальном кафе. Увидев Углова — немногословного, сдержанного, твердого, — Маша прониклась б ольшим доверием к «группе правдоискателей», как их представил Дружинин во время памятного объяснения. Там же, в кафе, инженер попрощался и с товарищем, и с Машей — Углов считал, что им не стоит идти на перрон, где может оказаться много шпиков. Тогда Дружинин рассердился на Углова — в кафе им с Машей даже поцеловаться на прощание не удалось. Однако теперь, оглядываясь назад и вспоминая шпика, увиденного на варшавском вокзале, он вынужден был признать правоту товарища.

Игорь Дружинин еще раз окинул взглядом улицу Неаполя, на которой стоял их отель, и пошел укладывать чемодан. Когда он отошел от окна, человек, что сидел за столиком уличного кафе, встал и неторопливо направился в сторону порта. По виду этот господин походил на путешественника, скажем, англичанина: широкополая шляпа, рыжая с проседью борода, пенсне. Он ничем не напоминал типа, которого Дружинин заметил в Варшаве. Вот только взгляд у «путешественника» был такой же цепкий…

…Пароходик, идущий на Капри, был совсем маленький — всего двадцать пассажиров. Дружинин внимательно осмотрел каждого и уверился, что агентов русской полиции среди них нет. Правда, здесь оказалась одна русская пара — муж с женой, совсем молодые, — но они относились совсем к другому лагерю; как и Дружинин с Ваней, они ехали на остров, чтобы увидеть Горького. Молодого человека звали Виктор Дрыгин, его спутницу — Марина. Узнав, что инженер и Ваня едут на виллу «Спинола», будут жить под одной крышей с автором пьесы «На дне» и «Песни о буревестнике», молодые супруги окинули их завистливым взглядом.

Виллу Горького друзья заметили еще с моря: «Спинола» выделялась среди окружающих построек розовым цветом камня, из которого была сложена, и своим выгодным расположением на скале. Поэтому, высадившись на берег, они не стали ни у кого спрашивать дорогу, а двинулись вверх. Лезть пришлось довольно долго. Когда скромные дома жителей городка остались позади, они вышли к воротам виллы. За ажурной оградой был виден сад, а в глубине — сама вилла.

Дружинин поискал глазами кнопку звонка, но ее не было. Не видно было и дверного молотка. Как же известить хозяев о своем прибытии? Не кричать же во все горло? Тут Ваня подошел к калитке и толкнул ее. Калитка легко открылась — она не была заперта.

— Видишь, как просто! — сказал он Дружинину.

— Так и должно было быть! — услышали они голос сзади.

Обернувшись, Дружинин увидел своих попутчиков с парохода — Виктора и Марину.

— Мы надеемся, что Алексей Максимович нас не прогонит, даст возможность с ним побеседовать, — объяснила Марина. — Нам говорили, что он никому не отказывает.

— А почему вы так хотите увидеть Горького? — спросил Ваня, пока они шли по дорожке сада. — Вам так нравится его творчество?

— Ну, творчество, конечно, тоже, — ответила Марина. — Но главное, что Горький научит нас, как жить! А то мы совсем запутались.