Андрей Гончаров - Яд для императора

— А скажи: все эти люди — медики, камердинеры, лакеи — они все люди со стажем?

— Простите? — в глазах лейб-медика отразилось удивление. — Что вы изволили спросить, я не понял?

— Да, это я так… не то слово использовал. Я хотел сказать: это все люди опытные? Проверенные?

— Да-да, все они опытные, служат давно. Управляющий Худяков, кажется, служил еще при покойном государе Александре, был младшим лакеем… Все очень предан Государю, отлично известен…

— Значит, никого нового за последние месяцы не появлялось?

— Нет, какие-то младшие лакеи новые бывают. Но они делают совсем неважную работу: моют, убирают… Что-то принесут… Подать еду или питье им не доверяли. А вас ведь это интересует?

— Меня интересует всё! — веско произнес чиновник для особых поручений. — В деле, которое мне поручено, нет мелочей. Поэтому мы с тобой сейчас сделаем так. Мы попросим дражайшего хозяина дома, господина Фогеля, достать нам бумагу и ручку…

— Вы хотели сказать — перо?

— Ну да, все время забываю… Перо, конечно. И чернил. И я запишу все, что ты мне сейчас рассказал. А пока я пишу, ты постараешься вспомнить имена всех лакеев и прочих слуг, что окружали Государя. Всех — и старых, и новых. И мы их запишем туда же, в твои показания. А еще вспомнишь все свои действия как врача, все, что ты делал для лечения больного, — прямо по дням. Понятно?

— Понятно, выше высокоблагородие, — покорно отвечал лейб-медик.

В Демутов трактир статский советник вернулся поздно вечером — запись, а затем сверка показаний Мартина Мандта потребовали немало времени. Помня о наказах Кати, как должен себя вести «человек его положения», он направился прямо к лестнице, даже не повернув головы в сторону портье. Однако его остановили.

— Ваше высокоблагородие! — воскликнул человек за стойкой.

— Чего тебе? — надменно произнес статский советник.

— Так что, изволите видеть, тут ваша супруга вам изволила послание передать, — зачастил портье. — И на словах велела сказать, что вы теперь тута не проживаете. Поскольку она квартиру сняла. Тут, в записке, все сказано.

И он с поклоном передал Углову листок бумаги. Развернув его, майор прочитал следующее:

«Дорогой супруг! Рада сообщить, что квартиру я сняла. Ту самую, что мы наметили, на Литейном, в доме купца Воскобойникова. Там и жду тебя с нетерпением. Твоя Катя».

При последних словах Углов хмыкнул, сунул записку в карман и направился обратно, к выходу.

К счастью, «ванька» ему попался толковый: нужный дом ему был, оказывается, известен, так что доехали быстро. Входная дверь оказалась не заперта. Перешагнув порог, Углов оказался в довольно тесной прихожей, которую тускло освещал висевший на стене подсвечник с тремя свечами. Сбоку, на стене, торчали оленьи рога, а в глубине угадывалась лестница на второй этаж.

Не успел он оглядеться, как в стене открылась дверца, и оттуда выскочил бойкий малый в мышиного цвета ливрее.

— Здравствуйте, барин! — приветствовал он статского советника. — Шинельку позвольте принять? Супруга ваша вас уже дожидаются, с помощником. Велели передать, как придете, чтобы проводить вас прямиком в столовую. Или в нужник поперву желаете?

— А ты кто такой? — подозрительно спросил Углов.

— Так что я лакей ваш, Спиридоном зовут, — представился малый. — Спиридон Тихонов мое прозвание. Супруга ваша, Катерина Дмитриевна, меня наняла.

— Вот как! — произнес майор, не зная, что еще сказать в таком случае. — А что это у вас темно как? Не разглядишь ничего!

— Разве темно, барин? — удивился лакей. — Вона, три свечки горят. В других домах, попроще, и двумя обходятся.

— Ладно, Спиридон, показывай этот… нужник, — согласился статский советник. — А дорогу в столовую я сам найду.

Поднявшись, после необходимых процедур, на второй этаж, Углов прошел анфиладу небольших комнат, освещенных так же слабо, как и прихожая. Впрочем, в одной статский советник разглядел раскрытый рояль с нотами на пюпитре.

После темных комнат столовая показалась ему прямо-таки залитой светом: здесь по стенам горели сразу три подсвечника, да на столе еще имелся канделябр с шестью свечами. Их огонь освещал белоснежную скатерть, играл на хрустале бокалов; в ведерке со льдом покоилась бутылка шампанского, виднелись разнообразные закуски; укутанная полотенцами, высилась кастрюля с горячим блюдом. За столом сидели величавого вида дама, в которой майор с трудом узнал Катю, и солидный чиновник в инженерной тужурке, в котором угадывался Игорь Дружинин.

— А вот и супруг мой вернулся! — воскликнула Катя, вскочив с места и устремляясь навстречу майору. — Со службы! Усталый! Оцени, драгоценный супруг, мои старания и заботы!

— Старания… да, я оценил! Оценил! — проговорил Углов покровительственным тоном. — А по какому случаю праздник? Вы с Игорем поймали убийцу императора? Изобличили весь заговор? Нашли кукловода?

— Нет, кукловода пока не нашли, — ответил за Катю Дружинин. — И вовсе у нас не праздник, обыкновенный вечер в кругу семьи после трудового дня.

— Видишь ли, Кирилл Андреевич, для человека твоего положения ужин с продуктом вдовы Клико — вещь совершенно обыкновенная, — сказала Катя. — Ну, как дома, в Москве, перед сном стопку водки скушать. Вот, садись сюда, на почетное место. Тебе накладывать? Или сначала выпьешь?

— Накладывай, — разрешил статский советник. — Только имей в виду: в Москве я водку каждый день не пью. Только по праздникам. Или если повод есть. Потому и спросил.

— Похвальное воздержание, — заметила Половцева. — Не зря именно тебя выбрали для такого ответственного задания. Но здесь, на твоем новом месте службы, несколько другие нравы. Впрочем, не хочешь — не пей. Кстати, насчет повода. Он, в общем, имеется. Как ты видишь, я свою часть работы выполнила. Полностью устроила наше семейное гнездышко. И квартиру сняла, и прислугу нашла, и посуду купила, и белье. Даже продукты на первое время запасла! Так что в ближайшие дни деньги нам тратить больше не придется. Да, кстати, как тебе мое новое платье?

— Платье чудесное, — искренне ответил Углов. — Я тебя в нем сперва даже не узнал. И тебе идет… Пожалуй, оно идет тебе больше, чем джинсы и штаны, которые ты любила носить… там. А насчет денег ты ошибаешься — их потратить придется. Меня сегодня, можно сказать, разоблачили с моей шинелью. Мандт узнал шинель, которую носил покойный Государь. Так что надо будет что-то купить взамен.

— Купить, дорогой мой, не удастся, — огорчила его Половцева. — В эту эпоху верхнюю одежду не покупали готовую, а шили на заказ. Значит, завтра нужно отправиться к портному и заказать тебе партикулярное пальто, сюртук, пару панталон… В общем, все, что требуется человеку твоего положения.