Андрей Гончаров - Яд для императора

Оказалось, что граф в сражении под Евпаторией получил тяжелое ранение, вследствие чего был вынужден покинуть театр военных действий и вернуться в Париж. Здесь его застали известия о болезни императора Николая, после чего граф счел, что он должен немедленно вернуться на родину. На вопрос маркизы, не боится ли граф Кшиштоф ареста, тот отвечал, что «устал чего-либо бояться» и что «нынче наступает новая эпоха».

Самые приятные воспоминания остались у маркизы после беседы с женой графа госпожой Кити. «Она настоящая парижанка!» — так резюмировала Агнесса Заборовская свои впечатления. Оказалось, что Кити Пшибельская не только в совершенстве владеет языком Мольера и Лафонтена, но и прекрасно разбирается в новинках французской культурной жизни. Так, она в разговоре ссылалась на романы Бальзака, о которых маркиза даже еще не слышала!

В ходе беседы граф и графиня поведали гостье о своих ближайших планах. По словам Кшиштофа Пшибельского, он не собирается «дразнить гусей и уже завтра готовить восстание». Нет, он будет вести себя как законопослушный подданный русского императора. Более того, он намерен завтра же нанести визит губернатору Радома. Не собирается он тревожить тени прошлого и пытаться вернуть себе отобранные поместья. «Стало быть, вы вовсе оставили планы освобождения Польши?» — спросила удивленная маркиза. На что граф ответил, что это мнение ошибочно, и борьба за независимость родины ему дорога по-прежнему. И в доказательство этого он готов поведать о другом своем плане. Он намерен встретиться с рядом польских патриотов — людей, которые готовы продолжать борьбу. Причем он намерен встречаться не только со шляхетством, но и с людьми самого простого звания. «Ведь армии освобождения требуются не только офицеры, но и солдаты, — заметил граф. — Пожалуй, солдаты нужны даже больше. Ведь в офицерах у нас никогда не было недостатка». Поэтому маркиза, а также ее друзья из образованных кругов не должны удивляться, если до них дойдут слухи о том, что граф Пшибельский появляется среди мещан и даже ремесленников.

«Может быть, вас интересует кто-то, кого вы можете назвать? — спросила маркиза. — Скажите, и я окажу вам любую помощь».

«Да, у меня есть кое-какие наметки, — согласился граф. — Например, мне рассказывали о неком храбром молодом человеке, служившем в русской армии. Да-да, он служил у русских, но оставался польским патриотом. Поэтому он может представлять для дела свободы большую ценность: ведь он хорошо знает устройство русской армии, в совершенстве знает язык».

«Как же имя этого юноши?» — поинтересовалась маркиза.

«Петр Возняк, — отвечал граф. — По крайней мере, под таким именем он служил в Петербурге. Но здесь, на родине, он мог сменить имя. А еще я знаю, что его сопровождает девица, согласившаяся разделить с ним его судьбу. Ее зовут Анна».

«Ах, это такая романтическая история! — воскликнула в этом месте разговора графиня Кити, говорившая по-польски довольно чисто, но предпочитавшая все же язык Вольтера. — Эта русская девушка согласилась поехать за любимым в Польшу! Думаю, он предупредил ее о возможных неприятностях, но это ее не остановило».

«Так вот, мне дали понять, что этот юноша — а происходит он из бедных кругов — готов продолжить борьбу за независимость, — сказал граф. — Так что я бы с удовольствием с ним встретился».

«А давно этот юноша и его спутница прибыли на берега Ниды? — спросила гостья. — И где они поселились?»

«Прибыли они — если вообще прибыли — не так давно, — отвечал граф. — А где поселились, понятия не имею. В том и проблема для моих поисков».

Маркиза Турчин заверила своего собеседника, что она приложит все силы, чтобы помочь знаменитому борцу за восстановление Речи Посполитой. И действительно, она уже на следующий день начала посещать своих многочисленных друзей и знакомых — а среди таковых числилось все образованное общество Радома — и рассказывать о своей беседе с графом и о том глубоком впечатлении, которое на нее произвела эта встреча. «Вот настоящий герой! — говорила маркиза, не скрывая своих эмоций. — Он ничего не говорил о своих подвигах, о достижениях! Все только о деле! Если бы все так себя вели!»

Передала маркиза и просьбу графа Пшибельского разыскать молодого человека по имени Петр Возняк, прибывшего недавно из Петербурга с девушкой Аней. И эта просьба не осталась не услышанной. Из салона в салон, из поместья в поместье передавалось имя бывшего русского солдата, которого разыскивает граф Пшибельский.

Сам же граф, как и обещал маркизе, вскоре нанес визит губернатору Радома, с которым имел беседу наедине. Подобная беседа могла бы нанести серьезный урон репутации любого поляка — любого, но не графа Пшибельского, заранее известившего общество, через маркизу, о таком намерении. После губернатора граф побывал также у епископа, а затем начал ездить по окрестностям Радома, посещая различные поместья. Людей, знавших его лично, уже практически не осталось, так что ему не с кем было вспомнить былые дни. Но граф, похоже, об этом нисколько не горевал. Везде его беседы протекали примерно по одному сценарию: вначале граф немного говорил о своем прошлом, затем рисовал планы восстановления независимости Польши (впрочем, довольно неопределенные), говорил о делах своего собеседника. И всегда спрашивал, не знает ли собеседник юношу по имени Петр Возняк. Но прошла неделя, потом вторая, а ему никак не удавалось наткнуться на человека, что-либо слышавшего о человеке с таким именем.

В то же время супруга графа, очаровательная Кити, начала наносить визиты в самом городе. Сначала она побывала в самых знатных домах, а затем и в домах попроще. Везде она произвела самое выгодное впечатление как женщина европейски образованная и поистине светская.

Между прочим, графиня Кити везде жаловалась, что никак не может найти хорошую горничную. Ей рекомендовали самых разных девушек. Но проблема была в том, что графине непременно хотелось, чтобы ее горничная носила имя Анна. Она заявляла, что такое имя горничной принесет ей удачу.

Чем в это время занимался инженер Игнатий Томашевский, прибывший в Радом вместе с графом, в точности никто не знал. Пару-тройку раз его видели в ресторанах, где он общался с людьми своего круга — чиновниками, адвокатами, преподавателями гимназий. Если беседа принимала достаточно доверительный характер, инженер намекал, что ему требуются люди для некоего предприятия на территории российских губерний. Предприятие это сопряжено с большой опасностью, а потому люди ему нужны храбрые и обученные воинскому делу. Есть и еще одно непременное условие — они должны в совершенстве владеть языком угнетателей, то есть русских, и говорить на нем без акцента. Если инженеру называли таких людей, он заносил услышанные имена в особую книжечку.