Андрей Гончаров - Яд для императора

— Таким образом, ваше высокопревосходительство, — сказал поручик Машников, — наблюдения за статским советником производились все два дня. С перерывами, конечно, — ведь в моем распоряжении не было помощников…

— Ничего, пусть, — махнул рукой глава Третьего отделения императорской канцелярии. — Я ведь только так… полюбопытствовать… И что же? Было что-либо интересное?

— Если говорить о занятиях господина Углова, то в эти дни он проявлял большое служебное рвение, — отвечал поручик. — Допросил лейб-медика Мандта, ознакомился с послужными списками всех слуг, окружавших Государя. Его помощник, некий… вот, у меня тут записано… титулярный советник Дружинин. Он лично допросил всех слуг, а также беседовал с профессором Енохиным.

— Похвально, похвально… — кивнул граф. — Что ж, наверно, мне показалось, и наблюдение было вовсе не нужно. Значит, ничего странного, необычного замечено не было?

— Отчего же, ваше высокопревосходительство, кое-что странное было, — сказал поручик. — Например, я заметил, что господин Углов постоянно ошибается в денежных расчетах. И с извозчиками, и в ресторанах. Словно деньги впервые видит, честное слово. Еще я отметил вот какую деталь: господин статский советник постоянно норовит добраться до нужного места пешком. Иногда покрывает две-три версты. Словно испытывает денежные затруднения и не может нанять извозчика.

— Денежные затруднения? — князь Орлов большого интереса к сообщению не выказал — так, поднял одну бровь. — Это и правда странно, учитывая его близость к новому Государю… Но, возможно, причина совсем в другом. Возможно, господин Углов испытывает какие-то трудности со здоровьем. Например, у него почечуй или подагра. И доктора прописали ему моцион. Такое вполне может быть. Вот граф Клейнмихель, например, вынужден в день проходить три версты, чтобы поддержать сердце. Так что ничего тут особенно странного нет.

— Вы, конечно, совершенно правы, ваше высокопревосходительство, — поспешил согласиться поручик. — Вот только ваше замечание насчет близости господина Углова к Государю не совсем верно…

— Как это — не совсем? — нахмурился князь. — Он мне показывал рекомендательное письмо, подписанное Его Величеством!

— Да, конечно! Но почему в таком случае господин Углов за эти два дня ни разу не явился к Государю с докладом? Хотя каждый день бывал во дворце. Причем я заметил, что он бывает в Зимнем как раз в то время, когда императора там нет — уезжает на прогулку или на смотр.

— Не являлся с докладом? — на этот раз князь Орлов, пожалуй, на самом деле удивился. — Это необычно… Хотя может случиться, что Государь, назначив секретное расследование обстоятельств смерти своего царственного родителя, не желал привлекать к этому факту лишнего внимания. И потому велел чиновнику для особых поручений являться реже. Да, так может быть. Это все?

— Относительно самого господина Углова, можно сказать, все. Есть еще несколько наблюдений, касающихся его помощника, титулярного советника Дружинина — я уже упоминал о нем вашему высокопревосходительству. А также супруги статского советника.

— Вот как? Даже супруги? — его высокопревосходительство изволил усмехнуться. — И что за наблюдения?

— Как я уже докладывал вашему высокопревосходительству, титулярный советник Дружинин участвует в расследовании. Он допрашивал слуг в Зимнем дворце, встречался с профессором Енохиным. В то же время, как мне стало известно, титулярный советник поступил на службу в Ведомство путей сообщения в качестве инженера. А также заключил договор с купцом Гуськовым о проведении расчетов по установке крана. Такое совмещение обязанностей, признаться, мне встречается в первый раз. Вот я и решился доложить…

— Хорошо, я понял. А что супруга?

— Звать ее Екатерина Дмитриевна. Дама весьма самостоятельная. Сама, без мужа, наняла квартиру, прислугу, закупила посуду, мебель, одежду — словом, все. Ну, да это еще ладно — встречаются такие энергичные дамы. Однако супруга господина Углова пошла дальше. Вчера она посетила библиотеку Института гражданских инженеров!

— Что вы говорите! — князь Орлов покачал головой. — И что, в библиотеке Института дозволяется ее посещение дамами?

— Насколько я знаю, нет. Все это выглядело следующим образом. Екатерина Углова доехала на извозчике до здания библиотеки и вошла внутрь. Я остался наблюдать снаружи. Она пробыла там… сейчас… пробыла два часа сорок минут. Когда вышла, я не стал сопровождать ее до дома, а вместо этого вошел в библиотеку и отправился к служителю, ведающему выдачей книг. Мне было интересно, действительно ли у них среди читателей встречаются дамы, а если так, что именно читала госпожа Углова.

— Ну, и что же вам ответили?

— Служитель моему вопросу крайне удивился и даже слегка обиделся. Он заявил, что никаких дам в их заведении нет и никогда не было. А когда я спросил про госпожу Углову, вошедшую в здание, служитель повторил, что никакой Угловой он сегодня не видел. Тогда я, по какому-то наитию, спросил, не посещал ли библиотеку инженер Дружинин. И что же? Мне тут же ответили, что господин Дружинин, действительно, уже несколько дней является их читателем. Обычно берет книги по устройству железнодорожных насыпей. А вот сегодня, к удивлению служителя, запросил данные статистики по Царству Польскому, а также свежие газеты из Варшавы. Газет инженеру выдать не могли, поскольку не получают, и тогда он выписал книги ряда польских историков. Могу только добавить, что, по моим наблюдениям, указанный господин Дружинин весь день из квартиры не выходил.

— То есть вы подозреваете переодевание? — уточнил его высокопревосходительство. — Да, интересная история! Это действительно необычно. Хотя ничего преступного в этом нет… Хорошо, тогда сделаем так…

День 21 февраля — тот самый день, когда инженер (он же титулярный советник) Дружинин должен был сдать заказчику все расчеты для сооружения крана, — подходил к концу. В Петербурге, как и во всей России, в разгаре была Сырная неделя, и на улицах торговали горячими блинами, пирогами с рыбой и другой снедью. Шел уже девятый час вечера, когда титулярный советник вернулся в квартиру на Литейном проспекте. Вернулся в приподнятом настроении.

— Ну, что, барин дома? — спросил он слугу Спиридона, сбрасывая ему на руки шинель.

— Никак нет, ваше благородие, — отвечал слуга, — еще не возвращались. Дома одна барыня.

— Ну, ничего. Ты скажи повару, чтобы был готов ужин подать. И как только барин придет — сразу горячее на стол. И вина, вина непременно!

Все в таком же радостном расположении духа инженер поднялся по лестнице и вошел в столовую.