Валерий Большаков - Сага о реконе

– Хорошо! – крякнул Траслауд.

– Может, поговорить тогда с ярлом? – неуверенно предложил Смид.

– Да-а… – все еще впечатленно протянул Кожемяка. – Потолкуем, чего ж… А то сидим, ждем не знамо чего!

Полдня Щепотнев вел подрывную работу – перспектива отслужить Торгриму пару лет до той поры, когда ярл со своими выдвиженцами соизволит признать его полноправным хирдманом и выделит ему долю из добычи, Семена не окрыляла.

У него были другие планы – Наполеон позавидовал бы.

Вся трудность их воплощения состояла в том, что Щепотнев плоховато ориентировался в Норэгр. Ему нужны были союзники, и ярл на эту (эпизодическую!) роль не годился – Торгрим «не прошел кастинг».

Слишком уж цеплялся Ворон за обычаи и законы, что предками были завещаны. А Шимону требовался правитель-негодяй, живущий по ту сторону добра и зла, короче говоря – по понятиям, то бишь отвергавший местные заповеди, как только они начинали ему мешать.

На такого, по слухам, тянул сэконунг Гунульф С Красным Щитом, сын Рёгнвальда Клапы, но этот морской король был неуловим.

Легко найти нормального конунга – вот его родимый фьорд, вот и обиталище – «дворец», больше всего похожий на бревенчатый барак. Заходи, отвесь поклон и толкуй.

А как побазарить с сэконунгом, который по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там? То-то и оно…

Приходилось, не имея гербовой, писать на туалетной: пихать под микитки Торгрима ярла, выводя того в конунги.

Подмикитчиков хватало, вот только пиханье это грозило затянуться до самого Рагнарёка.

Помогли Щепотневу случай и старые связи.

Устав от казарменных удовольствий, как-то: пиво светлое (или темное, или зимнее), девки доступные (или малость кочевряжившиеся), мясо вареное (копченое, запеченное с травами), Семен решил прогуляться, на людей посмотреть и себя показать.

Особых достопримечательностей в поселке не обнаружилось, встречные-поперечные оказывали Шимону респект и уважуху. Неожиданно один из встречных-поперечных показался Щепотневу смутно знакомым.

– Ульф? Это ты?

Старый трэль изрядно побледнел, обнаружив опекаемого им холопа в роскошных доспехах. И оробел.

– Ульф, – назидательно сказал Семен, – то, что я стал хирдманом, не отменяет моих старых знакомств. Понятно?

– Ага, – еле выдавил Ульф, коего все тянуло поклониться.

– А ну выпрямись! – прикрикнул на него Щепотнев. – Богу кланяйся, а не мне. Понял?

– Ага, – высказался старик уже несколько бодрее.

– Али не рад встрече?

– Да как же! – всполошился Ульф. – Рад! Еще как рад! Я-то уж посчитал тебя сгибшим и клял себя, на чем свет стоит, что послал тебя к Андотту!

– Чего это ты так-то?

– Так ведь беда! Гунульф сэконунг пожаловал в Тролльвик! Кузнец, не ведаю уж, жив ли, а только, зная свирепость сына Рёгнвальда Клапы, не удивлюсь и погибели Андотта! Спаси его, Господь, и сохрани…

– Гунульф С Красным Щитом? – раздельно проговорил Щепотнев. – О нем ты речь держал?

– Так других тута и не водится.

– Спасибо тебе, старик! Помог!

– Так чем же? – подивился Ульф.

Семен рассмеялся.

– Узнаешь во благовремении! – сказал он и снял с шеи серебряный крестик. – На, держи! Тебе это нужнее.

– Да как же… – слабо воспротивился старик.

– Носи, Ульф!

Не теряя запала, прихватив бодрую лошадку в конюшне ярла, Щепотнев отправился в самоволку. Выпавший шанс упускать было нельзя.

Дорога оказалась длинной и не слишком наезженной – до Вегейрфьорда еще более-менее, а дальше к северу путь травой зарос.

Выехав к Тролльботну, Семен углубился в узкий, извилистый каньон, на сыром дне которого, усыпанном галькой, проступала вода. Ближе к заливу ущелье расширялось, открывая вид на залив Троллей – укромную бухту, прикрытую скалами и лесом.

По правую руку утесы отступали полукругом, и на этом пятачке выросло несколько домов – уже привычные Щепотневу покои, корабельный сарай, кузня и явно ритуальное здание, отмеченное почерневшими от времени идолами, рубленными из дерева.

Видать, это и была вотчина кузнеца Андотта, но ныне тут управлялись другие хозяева – три парусника скрипели бортами о причал, три страшные морды скалили зубы, поднятые на высокие форштевни, а по бортам висели расписные щиты, до того яркие, что в глазах рябило.

Викингов тут было полным-полно.

Добрая сотня вояк рубила деревья да обтесывала стволы, копала рвы, ладила первые остреные столбы частокола – устраивалась надолго.

Навстречу Щепотневу вышел широченный парниша с огненно-рыжей шевелюрой, заплетенной в косички.

– Чего надо? – вежливо поинтересовался он.

– Гунульф сэконунг на месте? – спросил Семен.

– И что? – прищурился рыжий. Но тут же отвлекся, глянув Щепотневу за спину.

Шимон и сам оглянулся, не теряя из виду широченного визави. Сзади подошли двое и доложили:

– Все чисто, Хёгни. Он один пришел.

Рыжий кивнул и снова перевел взгляд на Семена.

– Так для чего тебе сэконунг потребовался? – осведомился он.

– А вот это я скажу самому сэконунгу, – улыбнулся Щепотнев.

Хёгни поиграл желваками, едва видными за рыжей порослью, и сказал неохотно:

– Ладно, пошли.

Гунульф С Красным Щитом, сын Рёгнвальда Клапы [46] Клапа ( старонорвеж. ) – раззява, растяпа. , оказался мужиком среднего роста и средней комплекции.

Ну да как показывает история, нехватка сантиметров и килограммов не сказывается на желании загрести под седалище побольше чужого добра.

– Приветствую тебя, сэконунг, – поклонился Щепотнев. – Зовут меня Шимон, я из дружины Торгрима ярла, что хозяйничает в Стьернсванфьорде. Давно хотел перетолковать с тобой.

– О чем? – холодно осведомился Гунульф.

Шимон улыбнулся:

– Ты даже не угостишь гостя?

– А я тебя не звал, – ответил сэконунг, но кого надо поманил.

Вскоре в два мятых серебряных стакана пролилась рубиновая струя вина заморского, весьма дорогого напитка в здешней глуши.

– Я слушаю тебя, Шимон, – с важностью сказал Гунульф, отпив.

Понюхав вино и сделав глоток, Щепотнев поднял брови: недурно, совсем недурно.

– Хочу к тебе на службу пойти, – заявил он сразу, безо всяких околичностей, по-простому.

– А чего ж так? – прищурился сэконунг. – Торгрим Ворон – храбрый воин, с таким не пропадешь. И с добычей будешь, и жив-здоров.

– Так-то оно так… – протянул Семен. – Да только я хочу большего, чем доля в добыче. А у тебя и кораблей поболе, и бойцов. Самое же главное, что во всех тутошних фьордах ты – самый сильный. Стало быть, способен стать первым. Вот такому-то я и хочу служить.

Сын Рёгнвальда Клапы усмехнулся:

– Самый сильный, говоришь? А Хьельда конунга, владетеля Сокнхейда, ты уже в расчет не берешь?

– Ну про Хьельда я ничего достославного не слыхивал, а вот про твои подвиги наслышан изрядно.