Валерий Большаков - Сага о реконе

– По семейным обстоятельствам, – соврал Семен, не обращая внимания на укоризненное лицо Любаньки.

Натаныч решил изобразить строгость:

– А у вас все сдано?

– Очерк по «Кубку Легиона» я уже отнес Тамаре Николаевне, – отрапортовал Щепотнев, – два письма сейчас наберу.

– У нас в рубрику «Правопорядок» ничего нет.

– Будет!

– Тогда сдавайте. Заявление напишите, и пусть Тамара оформит вам десять дней в счет отпуска.

– Спасибо, Денис Натанович! – с чувством произнес Семен Семеныч.

– Не за что… – обронил редактор, исчезая в дверях.

Вечерком Шимон надумал проведать учителя. Тот жил на самой окраине, в своем доме, большом здании еще имперской постройки, из потемневшего кирпича.

Доехав до «Сахзавода», Щепотнев поплутал по переулкам частного сектора, не знавшим асфальта, пока не вышел к знакомой ограде.

Учитель был дома. Он грелся на осеннем солнышке, сидя на лавочке.

Потрепанные штаны, застиранная рубашка, тапки на ногах, очки на носу, палочка… Типичный пенсионер.

Звали пенсионера Дзюкити Като.

В далеком 45-м барон Като, молодой капитан Армии Великой Японской империи, попал в плен. Отсидев в лагере, повкалывав на стройках социализма, Дзюкити так и остался в СССР. А что ему было делать на земле Ямато, чьи войска оказались повержены, а дух нации сломлен?

Представляясь бедным крестьянином, невинной жертвой японских милитаристов, Като добился пролетарского снисхождения. Но остался в душе истинным самураем.

Он чудом сохранил свою офицерскую катану. Куда бы ни забрасывала его судьба – на колхозные поля, на прокладку дороги в тайге, на спасский цементный завод – меч всегда был с ним, как последняя и единственная связь с былым…

А потом барон пропал.

Одним соседям он говорил, что уезжает на заработки, другим – что жаждет проведать родственников, а на самом-то деле Дзюкити Като справно бился в войске Токугавы Иэясу, провозглашенного сёгуном и правившего землями Ямато, невзирая на здравствующего императора, слабого и нищего.

Шимон усмехнулся. Каждый выбирает свою судьбу.

Когда «Д. Катов, ветеран труда» впервые встретил Семена Щепотнева, тому шел пятнадцатый год. Что уж старый самурай разглядел в мальчишке, неясно, но именно ему барон передал свой меч.

То была, конечно, не родовая катана, шедевр древних оружейников, а заводское изделие – такого добра в ту войну отковали изрядно, но все-таки…

Долгие годы Като учил его владеть клинком – и в школе, и после, во время учебы в вузе, и даже в бытность опером. Древнее искусство внезапно выхватить меч и нанести удар, зовомое иайдзюцу, всасывалось Семеном с жадностью сухого песка, впитывавшего воду.

После ДМБ старшего сержанта Щепотнева барон побывал у оружейников Интермондиума, и те отковали два каролингских меча [20] Каролингский меч – прямой, с заострённым концом клинок, длиною 90 – 100 см, с короткой гардой и одноручной рукоятью, с дольчатым или треугольным навершием. В IX–X веках служил оружием викингам, а в дальнейшем эволюционировал в рыцарский меч. .

Ученик с учителем азартно рубились на них, изобретая гибрид испанской и японской школ фехтования.

Были, конечно, досадные перерывы – то к бабушке отправят на все каникулы, то в армию заберут. Но, как только Шимон возвращался, он тут же возобновлял свои штудии.

Да и «в рядах» время зря не тратилось: прапор Бехоев преподал ему уроки боя на саблях, после чего рядовой Щепотнев чуть в спортроту не загремел.

…Завидев ученика, Дзюкити поднялся, опираясь на палку, и скрылся в доме. Шимон двинулся следом.

В комнатах было зябко, циновки, укрывавшие пол, глушили шаги.

Като, успевший уже переодеться в любимое свое черное кимоно, восседал на татами с достоинством и совершенным бесстрастием.

Семен вошел и поклонился. Дзюкити сделал приглашающий жест: садись, мол. Щепотнев опустился на колени, присел.

– Годы отняли у меня подвижность, – негромко сказал японец, – больше я не могу обращаться с оружием, как то подобает воину. Но все, что знал и умел, я передал тебе, Шимон.

Семен почтительно склонил голову. Он никогда не задавался вопросом, зачем ему владеть мечом, – это было естественнейшей потребностью.

Как питье, как дыхание, как секс.

Щепотнев отрешался от земного, когда брал в руки катану или прямой рыцарский клинок. Меч успокаивал, утешал, снимал усталость, внушал драгоценное чувство общности с ушедшими бойцами, канувшими во тьму веков.

– Раз ты пришел сюда, – проговорил барон, – следовательно, ты последуешь зову Хранителей.

– Да, учитель.

– В тебе признали достойного, – сказал Като с гордостью. – И это лучшая награда для меня за все мои труды и старания. Тебе суждено стать либо великим человеком, либо великим негодяем, хотя грань, разделяющая эти понятия, неразличимо тонка. Ты бесстрашен и безжалостен – этого достаточно. А теперь слушай и запоминай путь…

Уссурийск, ул. Агеева, дом у «Семи ветров»

Слава богу, утром в субботу Валерию Бородину дали немного выспаться – аж до девяти. Дочку Вера забрала с собой в зал, где та пищала и агукала, не мешая отцу семейства поваляться в постели лишних два часа.

«И совсем не лишних!» – лениво подумал Валера, переворачиваясь на другой бок. Но сладко вздремнуть не получилось – новый день уже разбередил мозг, беспокоя назойливыми мыслями.

Игорь Харлов дозвонился до него вчера вечером и понес какую-то пургу: я, дескать, должен был окно ставить на Агеева, в субботу, но тут кто-то обратился к руководству, чтобы оно передало заказ Валерию Юрьевичу Бородину. Прикинь?

Надо полагать, этот кто-то был достаточно убедителен. По крайней мере, хозяин фирмы сам перезвонил Валере – займись, мол, Игорехиным заказом, не обидим. «Ладно», – ответил сбитый с толку Бородин.

– Встава-ай… поднима-айся, рабочий народ… – врастяжечку пропел-прозевал Валера.

В спальню тут же заглянула Вера и спросила оживленно:

– Яичницу будешь?

– Будешь! – твердо ответил Бородин и поплелся в ванную.

К дому на Агеева он подрулил, как и было договорено – «до обеда в субботу, часиков в одиннадцать».

Дом был новый, элитный, а вот окна встроены обычные. И пришлось жильцам самим заказывать пластиковые.

«Светлый дом – уютно в нем!» – уверял рекламный слоган.

После дембеля оказалось, что проще всего было на службе – и кров, и корм от государства родимого. Жить можно.

А вот на гражданке надо было все добывать самому. Только вот много ли заработаешь, когда у тебя изо всех корочек – лишь аттестат о среднем, очень среднем образовании?

Поступать в вуз Валерия не тянуло – особых способностей он за собой не чуял, да и сколько денег надо потратить, чтобы получить это самое высшее образование.