Влад Савин - Красный тайфун (СИ)

— Идеи не хватило! — отвечаю я — народ понять не мог, раз учение Маркса истинно, то отчего по всей планете коммунизма не только нет, но и близко не видно. Ну и Хрущев очень сильно подгадил, обещав коммунизм через двадцать лет, к 1980 году. И вышло, что когда общий курс неясен и все в тумане — то делать вид, что куда‑то идем, и по мелочи гайки закручивать, что очень всех доставало.

— Простите, кого доставало? — спросил Пономаренко — вы ведь, Михаил Петрович, тоже в августе девяносто первого на площадь выходили в Питере, «долой бюрократов, долой ГКЧП»? Нет, к вам никаких претензий — поставим вопрос иначе. Если уж речь зашла о сознательных внутренних врагах советского народа — то откуда они берутся в нашем социалистическом обществе? Если их по идеям классифицировать, чего они хотят? Трусливую сволочь, как таковую, вроде того, кто у вас во Владивостоке свою подлодку взорвал, чтобы только в бой не идти, в расчет не берем — или пишем по разряду безыдейной мрази.

— Предатели! — сказала Анюта — как Пирожкова ( прим. см. Страна мечты — В. С. ). Те, кто к немцам на службу пошли. Или всякие там белогвардейцы — которые советскую власть не приняли.

Положим, Пирожкова не из «бывших», уже после 1917 года родилась, и не в эмиграции а у нас? Хотя по существу, да, ничем она от своего братца, у Юденича воевавшего, не отличалась, в идейном смысле. Советскую власть ненавидела, успешно притворяясь советским человеком — и ведь если бы не война, так бы свое гнилое нутро не показала! Но вот что касаемо белогвардейцев, тут сложнее. В той же Маньчжурии, сколько бывших белоэмигрантов оказались на нашей стороне?

— Или просто решили примкнуть к победителю? — заявил Пономаренко — согласитесь, что сложно ждать искренней лояльности от членов «русской нацистской партии»? Или от прочих, кто воевали против нас в Гражданскую, у кого руки по локоть в нашей крови? Я понимаю, что для вас, Михаил Петрович, это давняя история — но мы‑то еще помним, как они нас в двадцатом зверски замучивали, и деревни сжигали не хуже эсэсовцев. Представьте, что вам бы в будущем предложили карателей из зондеркоманд амнистировать? Вот и у нас такое отношение к этим — понятно, что до окончания войны, даже с этой швали хоть какая‑то польза, но мы ничего не забыли и не простили, после разбираться и вешать будем всех виноватых! Ну если только «сын за отца не отвечает» — и то, вы поверите в лояльность тех, у кого родители будут казнены?

— А стоит ли так с теми, кто искренне раскаялся, и врагом Советской Власти себя не считает? — спрашиваю я — простили же когда‑то генерала Слащева? У нас и так сколько людей погибло — и если кто‑то желает работать на благо СССР, зачем ему мешать?

— Зачем мешать? — прищурился Пономаренко — на лесоповале и отработают. Не ваш ли замполит говорил — что слишком добры мы были после этой войны к фашистской сволочи: всяким там бандеровцам, «лесным», полицаям и бургомистрам? И что после десяти лет курорта на Колыме, который многие отбывали не с кайлом в руках, а в канцелярии на должностях «придурков» — возвращались они, тоже ничего не забыв и не простив? На товарища Сталина это большое впечатление произвело — теперь такой доброты не будет. Немцам служил, или в лесах бегал и в наших стрелял? Значит, высшая мера, если доказано, что на руках наша кровь — или двадцать пять лет, с пожизненным лишением избирательных прав и запретом занимать руководящие должности на госслужбе, а также любой работы в правоохранительных органах. Дети их — станут полноправными гражданами, если не будут замечены в чем‑то предосудительном. Это все не мое личное мнение, а новый Кодекс 1944 года. Вы что‑то хотите возразить?

— Тех, кто виновен в преступлениях, согласен — говорю я — да и то… Давай тогда в ГДР всех в лагеря, кто в их армии на Восточном фронте воевал? А также тех кто на войну работал, ну а кто служил в РСХА, в полиции, в госаппарате, этих само собой. Отчего так не сделали? Здраво решили, что нам выгоднее, если те, кто капитулировал и «разоружился перед социализмом» будут на общее дело работать. А отчего у нас внутри страны должно быть иначе? Палачей и карателей к стенке, виновных в менее тяжких (но виновных!) конкретных преступлениях на двадцать пять лет. А как быть с теми, кого мы в Маньчжурии к работе привлекли — на заводах, в городском хозяйстве, на железной дороге? Или вообще, в охранных отрядах, хунгузов ловить? И в этом качестве весьма полезны — местные условия знают лучше. А боевые качества, против плохо вооруженных и обученных разбойников, вполне достаточны.

— И ловят? — спросил Пономаренко — или при первой возможности, на сторону бандитов?

— Это у товарищей кто в Маньчжурии воевал, спросите — отвечаю — я же слышал что да, отдельные случаи были. Но гораздо чаще — что хунгузы этих охранцов в плен не берут, а убивают самым зверским способом. Те им отвечают полной взаимностью — пойманных нередко и до нашей комендатуры не доводят. Кстати, наши военнослужащие обычно к китайским разбойникам более милосердны — всегда сначала в СМЕРШ сдают, а уже там разбираются, кого к стенке. Решать конечно вам — но я, будь моя воля, как раз такие «охранные отряды», и прочие учреждения, где бы наши советские работали и служили вместе с местными, всячески поощрял. Для того, чтобы эти новоприобретенные граждане СССР привыкали к советскому образу жизни — а то даже без умысла, по собственной дури, просто потому что «так привыкли», попадут под 58–ю статью. Знаю, поскольку мы сами, с «Воронежа», через такое прошли — но к нам особое внимание было, и надзор с самого верха, потому на доносы от слишком бдительных граждан внимания не обращали. А с русскими с КВЖД что делать?

— Добрый вы человек — усмехнулся Пономаренко — впрочем, за вами наблюдая, все вы в том времени такие. Там где у нас принято через колено гнуть под свой стандарт — вы стараетесь договориться.

— Потому что «перестройку» хорошо помним — отвечаю я — когда Партия воспринималась именно как «те кто говорят низзя», причем это их главная функция. Зато понимаем — люди разные, уж так наш природа создала, и всех под одну гребенку причесать в принципе невозможно. Можно и должно требовать, чтобы люди поступали так, как обществу необходимо, работали на результат. И если результат есть — остальное менее важно. Даже идеологическая чистота — надеюсь, это вас не шокирует?

— Нет, поскольку я с людьми из вашего времени достаточно наобщался — ответил Пантелеймон Кондратьевич — что же до «результат это все»? Вот не писатель я — а то мог бы придумать ситуацию, когда выгода здесь и сейчас противоречит долговременному интересу общества и государства? Наподобие «Второго пришествия марсиан» ваших Стругацких. Так что насчет идеологии — я бы осторожнее в суждениях был. Хотя в вопросе о новообретенных гражданах — пожалуй, вы правы. Просто потому, что эта категория, даже если станет нам врагами, наименее опасна — назовем ее «бывшие», или «обиженные», или «предатели», ну вы поняли. Малоопасна она оттого, что хорошо заметна — по пунктам в анкете «не был, не участвовал, не состоял», как раз против этой, первой категории потенциально враждебного элемента, подобные анкеты и направлены — и Первые отделы, которые за этим следят, в любой серьезной организации есть. А главное, знаем мы, что немного «бывших» осталось в ваше перестроечное время, вымирали они как динозавры. И что с того, что та же Пирожкова в вашей истории в девяностые приезжала, и торжествовала, тварь, что дожила? Какую реальную роль в тех событиях она сыграла? Одну категорию мы нашли — какие еще есть?