Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии

Стволы деревьев вокруг были пропитаны влагой, да и сам воздух и влажная листва намекали, что был дождь.

Посмотрев на слегка сырую шинель со знаками различия старшего лейтенанта в петлицах, что до сих пор была на него наброшена, лейтенант смущенно убрал её в сторону и спросил:

— Долго я спал?

— Весь день, – откликнулся Ранет от костра. – Почти готово, сейчас командир вернётся и будем ужинать.

— Дождь был? – мельком посмотрев на свинцовые тучи над головой, спросил штурман.

— Да, товарищ лейтенант. Немного, но землю развезло. Пришлось верхового запрягать, а то мой мерин устал, уже не мог тянуть. Ничего, справились. Вас мы брезентом укрыли. Ворочали вас на брезенте, а вы так и не проснулись, только всхрапывали. Командир не велел вас будить.

— Кстати, а где он?

— Тут село недалеко, хат на сорок, к нему ушёл.

— Не к селу ходил, а к озеру, – поправил пока своего единственного подчинённого появившийся на небольшой полянке Громов.

Захаренко как раз в это время пытался слезть с телеги, поэтому от неожиданного появления Громова, которого до этого вблизи не было, пошатнулся. Невероятный образом Громов вдруг оказался рядом и придержал его за локоть, буркнув:

— Осторожнее надо быть.

Убедившись, что лейтенант стоит твёрдо, Громов отпустил его, поёжился и, сняв с плеча пулемёт, положил на брезент в телеге. После чего довольно ловко снял с себя всю амуницию, планшет и чехол с биноклем, надел сыроватую шинель, сразу же застегнувшись и вернув амуницию на место, поправляя кобуру, что находилась строго по уставу на правой ягодице.

— Прохладно стало, – пробормотал он.

Захаренко был с ним согласен, он в своём утеплённом зимнем лётном комбинезоне чувствовал себя комфортно, так что на зябнувших попутчиков поглядывал сочувственно. Комбинезон у него был хорош, однако не помог уберечься от простуды. Правда, тут виноваты полицаи, что сняли с него унты, ничего не дав взамен, вот и простыл, когда портянки отсырели и вверх пошёл холод.

— Что‑то случилось? – спросил лейтенант, пытаясь справиться с головокружением. Чувствовал он себя на удивление сносно, видимо, сон действительно помог, а лёгкое недомогание было явно навеяно голодом. Да и откуда взяться сытости, если его нормально покормили рано утром, после того как очнулся, да и то куриным бульоном без гущи?

— Не особо, – лениво ответил Громов. Он отошёл в сторону, прислонил пулемёт к стволу дерева и спокойно перестегнул на поясе командирский ремень, отчего его талия стал ещё более тонкой. – Иван, ужин готов?

— Да, товарищ старший лейтенант, уже можно.

— Тогда накладывай. Лейтенанту поменьше, но два раза. Сразу много давать ему не надо, не осилит, лучше пусть чуть позже, перед сном поест.

— Какие у нас планы? – продолжил допытываться штурман.

— У вас не знаю, у меня немалые, – хмыкнул Громов, подхватывая пулемёт и подходя к костру. – Ужинать стоя придётся, с телеги, земля сырая, даже стволы деревьев влагой пропитаны. Думал на то упавшее дерево присесть, да сырое оно.

— Вы мне не доверяете? – прямо спросил штурман, наблюдая, как Громов лично носит миски к телеге, пока Иван накладывает в следующую.

— Да, я тебе, лейтенант, не доверяю. Доверие ещё заслужить надо… Не дуйся, давай ужинать. Новости будешь узнавать по факту.

— Хорошо, – кивнул тот, принимая жестяную миску, из которой шёл пар и одурманивающий запах мясной похлебки.

— Лейтенант, вас уставу не учили? – нахмурился Громов и вздохнул: – Не будь вы больны и не имей командирского звания, сейчас бы уже упор лёжа приняли. Я понимаю, что у лётчиков свои отношения между собой, дружеские, но я этого не приемлю… Друзей терять тяжелее.

— Извините, товарищ старший лейтенант, учту.

Во время обеда Захаренко искоса поглядывал на своих попутчиков. Оба они были ему пока незнакомы. Да и времени особо познакомиться не было. Иван Ранет был невысоким пареньком лет восемнадцати на вид, крепкий, коренастый, с симпатичным курносым лицом. Стрижка у него была короткой, волосы каштановые. Паренёк, прислонившись одним боком к борту телеги, быстро наворачивал похлёбку, настороженно поглядывая вокруг. Командир, кстати, делал то же самое, только отслеживал обстановку за спиной Ивана.

— Я был прав, – вдруг сказал Громов, явно обращаясь к подчинённому. – На озере были рыбаки. Парнишки–школьники. Надо сказать, хорошие мальчишки и память у них отличная.

— Весна голодная, вот и встретили их там, товарищ старший лейтенант, – вздохнул Иван.

— Именно. Сейчас поедим, я поставлю задачу на завтрашнее утро, потом спать. Ты стоишь до двенадцати ночи, остальное время моё.

— Не много вам, товарищ старший лейтенант? – спросил боец.

— Нормально, я привык спать по четыре–пять часов в день. Мне вполне хватает, – отстегнув ремешок наручных часов, он протянул их бойцу: – Держи, чтобы не пропустить время смены, а сейчас давай чай неси.

На этом ужин был закончен. Похлёбка была сытной в полной мере, но Захаренко честно говоря не наелся и надеялся, что слова Громова про вторую порцию были не пустым звуком. Чай оказался хуже – видимо, и у полицаев были с ним проблемы, раз они использовали

его не по первому разу, да ещё с душистыми травами. Заварка была старой, это чувствовалось.

Пока Иван поил лошадей, нося им воду от небольшого ручейка, что протекал метрах в ста от лагеря, и мыл посуду, Громов забрался в телегу и, устроившись на брезенте, почти сразу уснул. Перед этим Захаренко ловил на себе его взгляды, было такое чувство, что командир хотел о чём‑то с ним поговорить, но, видимо, решил не торопиться с этим делом.

Сходив недалеко в глубь леса, насколько хватало сил, и справив нужду, штурман вернулся к телеге. Там его поджидал Иван с новой порцией ужина. Было видно, что паренёк очень ответственно выполнял все приказы их новоявленного и непонятного командира.

Быстро добив её, штурман ослабил ремень и, забравшись в телегу, приткнувшись рядом с командиром, так же быстро провалился в сон.

Утром штурмана разбудил близкий разговор.

— Доброе утро, лейтенант, – поприветствовал его старший лейтенант Громов. – Вовремя встали… Готовьтесь, скоро отправляемся.

Было ещё темно, но разглядеть детали лагеря уже было можно, хотя старлея Захаренко узнал по голосу. Со стороны обе фигуры были очень похожи. Обе в шинелях, касках и с оружием.

— А завтрак? – спросил он.

— Перед боем не советую. Поторопитесь, и так опаздываем… Иван, как там, закончил запрягать?

— Почти, товарищ старший лейтенант. Рыжий не даётся, но я сейчас, уже скоро.

— Поторопись.

Когда штурман вернулся к телеге, поправляя на ходу пояс, он обнаружил там Громова, что светил фонариком на лист бумаги. Мельком скользнув взглядом по листу, Захаренко понял, что там детской рукой были нарисованы десятка три домов, а два из них обведены кружками.