Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии

Ничего ценного среди обломков я не нашёл, поэтому направился обратно, да и само крушение произошло недели две назад. Я подумал, не Захаренко ли это самолёт, но прикинув по карте, понял, что это машина другого экипажа.

Лошади терпеливо дожидались меня, поэтому, отвязав поводья, я направился дальше. Тут буквально в ста метрах было ответвление, и там можно было подняться на склон.

Через час, сидя у костерка, на котором начала закипать вода, и приготовив куски сала и крупу для похлёбки, я размышлял о своих планах. Ладно, от преследования ушёл, но задача, которую я перед собой поставил, тоже была не слабой и не сказать, что лёгкой.

Гитлера мне не достать, это несомненно. Без сообщника в кругах Вермахта, который сообщит точную дату приезда фюрера, ловить его на дороге между аэродромом и бункером можно только на удачу. А она переменчива. Да и не стоит у меня цель уничтожить его. Как это ни странно, но гибель Гитлера невыгодна Союзу. Есть много причин не убивать его, скажу про две главные: Гитлер не пойдёт на союз с Англией или США, а его преемник бросится искать помощи у наших союзников, и вполне возможно, в результате этого те будут оказывать помощь им, а не нам. Вторая причина: мы уже знаем все слабые и сильные стороны Гитлера, полководец он так себе, на этом можно сыграть, так как он любит разрабатывать операции и давать им громкие названия.

Именно поэтому моя цель не Адольф Гитлер, нет, моя цель его генералы. Там есть те, которые нам могут принести немало неприятностей. Именно эти светлые головы немецкой тактики и стратегии и были моей целью.

Осталось только определить точное местоположение бункера, честно говоря, я этого не знал, подготовиться, определить маршруты ухода. У меня может быть только один шанс и одна проведённая акция, потом нужно уматывать оттуда со всех ног. В общем, одиночная операция, которую нужно провести с максимальным эффектом. Второго шанса приблизиться к бункеру мне не дадут, хоть и хотелось провести несколько акций, я понимаю, что азарт до добра не доведёт.

Плотно поев, я начал устраиваться на днёвку. Нарубив лапника, накрыл его плащ–палаткой, бросив сверху шинель. Солдатское одеяло у меня было. Как подушку, я использовал свёрнутую трофейную камуфляжную куртку. Так‑то я двигался в своём привычном обмундировании красноармейца, только вместо кубарей у меня были вставлены треугольники, теперь я был старшим сержантом. Тоже чтобы сбить со следа. Думаю, спецы Берии уже поняли, что я с маниакальной страстью ношу только своё звание, заслуженное, полученное за бои, а тут такой финт. В общем, ходил я в форме, но с немецкой курткой. Была ещё форма офицера, но она находилась во вьюках.

Я уже собрался устраиваться спать, как раз закончил устанавливать растяжки в сорока метрах от лагеря, на открытых участках, и хотел начать стягивать сапоги, чтобы ноги отдохнули, как заметил, что поевшие лошади странно нюхают воздух. При сменившем направление ветре они явно что‑то унюхали. И это была не гарь, ветер дул от нас в сторону места крушения, это было что‑то другое, поэтому, подхватив прислонённую к стволу дуба СВТ, я скользящим шагом направился в ту сторону, откуда дул ветер. Перепрыгнув через растяжку, я направился дальше, углубляясь в лес.

Через пять минут стало понятно волнение лошадей. На большой лесной поляне, которую пересекала дорога, в сорок первом шёл бой. Шёл яростный, до конца. Насколько я мог судить после получасового изучения позиций, тут полегла стрелковая рота со средствами усиления. Осматриваясь, я обнаружил миномётную позицию, противотанковую, где когда‑то стояло две сорокапятки, которые в данные момент лежали грудой металла под сгоревшим немецким танком «тройкой». Вернее, одна, вторая раздавленной грудой металла лежала метрах в тридцати в стороне. Заглянув в очередную стрелковую ячейку и снова обнаружив в ней останки погибшего бойца, я вздохнул и продолжил осматривать позиции. Тела бойцов и командиров не были убраны и гнили под открытым небом, вернее, то, что от них осталось за такое время.

Осмотрев дорогу, я понял, что по ней не ездили, наверное, с момента того самого боя, следов не осталось вообще. Всё стёрли снег и оттепель. Изучение дало мне вот какую картинку. Рота занимала позиции и окапывалась – некоторые ячейки не были закончены, и бойцы сделали их для стрельбы лёжа. В общем, когда рота окапывалась, то на поляну выехала бронеколонна немцев из трёх танков, двух бронетранспортёров и десятка грузовиков. Встретили их огнём в упор, потом начался бой на истощение. Победили немцы. Я не нашёл ни одного погибшего в форме Вермахта, также не было и оружия, всё уцелевшее вооружение обеих сторон было собрано. Только и осталось, что уничтоженное да сильно поврежденное. С нашей стороны обе раздавленные сорокапятки, один миномёт, хотя по следам их было три, изувеченный пулями «Максим», который оставался на позиции, а рядом лежали останки его расчёта и часть личного оружия. Со стороны немцев потерь явно было больше. Три танка, два бронетранспортёра, девять грузовиков и один мотоцикл, который чуть позже я нашёл в кустах. Вся эта техника была горелой, и немцы не стали её эвакуировать. Хоронить наших они тоже не стали, просто собрали своих и то, что им могло пригодиться. Смертные медальоны у бойцов они не собрали, только документы. Я же собрал двадцать семь смертных медальонов, переписав данные и положив их на место. Хоть кто‑то из парней не будет пропавшим без вести.

Особо что ценное найти я не надеялся, но неожиданно в полуразрушенной недостроенной до конца землянке с одним накатом, под рухнувшим грубо сколоченным столом мной был найден ящик с патронами. Правда, там находилось всего два цинка, но и то хлеб, пригодится. Там же я нашёл две «лимонки» со вставленными запалами. Время и сырость, конечно, дали о себе знать, но я надеюсь, что они ещё рабочие.

Так, тяжело загрузившись собранными боеприпасами, я направился обратно в свой лагерь. Уложив цинки во вьюки, пришлось часть вещей перекладывать, я наконец устроился на лежанке и спокойно уснул. На этот раз мои «нюхачи» дали поспать спокойно, сами подрёмывая в стороне.

В данный момент я находился километрах в двадцати пяти от Винницы, именно отсюда я и решил начать свои поиски. Я не знал точного местоположения бункера, ладно хоть с Винницей его связал. Думаю, мне помогут языки из рядов полицаев, поэтому этот лагерь я решил оставить на месте. Он меня вполне устраивал, да и заметно было, что этот лес редко посещается.

Когда я проснулся выспавшись, световой день ещё не закончился. Судя по часам, было четыре дня. Поэтому сделав свои дела, сбегал к ручейку и, напившись, а также умывшись, я вернулся в лагерь. Потом с одним ведром ходил за водой – нужно напоить своих лошадей. Пока вчерашняя похлёбка разогревалась на костре, я насыпал овса в торбы, надел их на головы лошадей, чтобы они насыщались. В общем, пополдничав сам и обиходив лошадей, оставил им ведро, полное воды, у обеих хватало длины поводьев, чтобы дотянуться, а сам, накинув сверху куртку, направился в сторону