Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии

Капитан Омельченко, видимо, понял, что говорят о нём, мельком обернулся и вернулся к наблюдению за жизнью во дворе штаба.

— Некоторые обозначения мы действительно обговаривали на словах, – кивнул Смелов.

Подойдя к столу, он сел за него и взял протянутые листы с текстом послания.

— Полчаса назад пришло, – буркнул начальник Особого отдела.

Однако ничего ответить

Смелов не успел: была объявлена воздушная тревога, и командиры были вынуждены спуститься в глубокий подвал штаба, пережидая налёт.

— Я говорил, вам нужно менять местоположения штаба, – сказал Омельченко.

— Уже делаем, вечером переедем, – кивнул Титов. – Второй налёт за сегодня.

После налёта, от которого пострадали только склады на окраине, все вернулись по своим местам. Зенитки крепко встретили шестёрку бомбардировщиков, умудрившись повредить один. Улетал он с дымным следом. В прошлый налёт истребитель, на котором прилетел капитан Омельченко, дозаправившись, взлетел при приближении бомбардировщиков и умудрился сбить два „Юнкерса“ но при возвращении очевидно вызванные бомбардировщиками истребители подстерегли наш „ястребок“ при посадке. Лётчик погиб. Аэродром партизан стал известен противнику. Так что в данный момент его переносили на другую площадку.

В течение пяти минут командиры ожидали, пока Смелов прочитает послание от мангруппы Фролова–Громова, как он был обозначен в сводках. Читал лейтенант внимательно, делая карандашом некоторые пометки на полях. Наконец он отодвинул листы и задумчиво потёр лоб.

— Что там было? – нетерпеливо поинтересовался начальник Особого отдела корпуса.

— Уничтоженный штаб корпуса их работа, более того, они там документов и удостоверений набрали несколько мешков. Даже генерала в плен взяли. Тут интерес представляет другая информация… На Фролова было совершенно покушение.

— Что значит, было покушение? – подошёл ближе Омельченко, хмурясь.

— Стреляли в него, благо только ранили. Снайперы были с советским оружием и в советском камуфляже. Осназовцы это были. Виталий в этом убеждён. Сами стрелки погибли при отходе.

— Чёрт! – ударил по столешнице Омельченко. – Он опять не сообщил свои координаты?

— Нет, но намекнул, где будет в скором времени.

— Где? – коротко поинтересовался капитан.

— Я могу вам доверять? – сузив глаза, спросил Смелов.

— Все бойцы и командиры, что воевали с Фроловым, заимели одну странность. Бесшабашность. Могут нагрубить даже сотрудникам госбезопасности, – усмехнулся Омельченко. – Мне можно доверять, там работали не мои люди. У меня задача наоборот вывезти Фролова на Большую Землю.

— Киев. Сегодня или завтра вы сможете найти его в Киеве, – подумав, ответил Смелов.

— Подождите, но как же документы, карты и пленный? Они нам требуются для прояснения обстановки! – спросил Титов.

— Насчёт этого у Виталия уже есть решение. К вечеру он велел принимать груз. Как и где, не написано, видимо, решил, что мы сами сообразим.

— Хм, – задумчиво хмыкнул Омельченко и, подойдя к карте, стал её разглядывать, после чего карандашом нарисовал два небольших кружочка. – Я не знаю, как Фролов сможет доставить к нам пленного и документы, в данный момент это фактически невозможно, мы в окружении, но единственный возможный вариант для него… Это по воздуху… Вот здесь был разгромлен штаб моторизованного корпуса, а вот тут, в ста километрах, находится аэродром, где базируются бомбардировщики, что совершают налёты на наш штаб. Если провести линии вот так и так, то аэродром пересекается двумя линиями… Товарищ полковник, передайте зенитчикам, что если появятся немецкие самолёты, пусть не стреляют, пока те не начнут бомбить. Мало ли.

— Летят, – поднимая бинокль, сказал Малкин. – Ха, а шестой дымит, видимо, ему от наших досталось.

Наша колонна была укрыта в небольшом березняке и замаскирована. В разные стороны я отправил разведгруппы с задачей взять информированного офицера, а в данный момент мы с начштаба стояли на опушке и наблюдали за шестью бомбардировщиками, что сбрасывая скорость нарезали круги над своим аэродромом.

Когда я сообщил свои планы на сегодня, к моему удивлению никто из командиров не стал говорить, что это невозможно. Нет, они тут же стали обсуждать рабочие вопросы нашего будущего рейда. Да, я решил войти в Киев, пройти его насквозь, посетив здания комендатуры, губернатора и гестапо. После чего по мостам уйти на другой берег Днепра и затеряться в лесах, дав мангруппе неделю отдыха от последних бешеных дней. Пока бойцы и командиры буквально бурлили энтузиазмом, но я знал, что у них накапливается усталость, скоро появится лёгкое безразличие, невнимательность, а это может привести к катастрофе. Так что воспользуемся моментом, отдохнём, заодно потренируемся и продолжим рейды. Немцы немного подуспокоятся, плотнее взявшись за партизанский корпус, ну а мы нанесём им удар в неожиданном месте. Там видно будет, появятся ещё жирные цели, а пока мы шли к Киеву.

Шли с некоторым крюком, я таки решил навестить второй аэродром, где базировалась основная часть бомбардировщиков и оставшаяся истребителей. Всё равно „почти“ мимо шли.

Мангруппа встала от летунов в пяти километрах, я тут же выслал к аэродрому разведку. Первая неприятность – истребители находились на своих местах, под маскировочными сетями, но вот бомбардировщиков не было. Также разведчики сообщили, что охрана у аэродрома усилена. Там была батарея Флак-20, две противотанковые пушки, взвод охраны и взвод вспомогательной полиции для усиления. Шесть пулемётных позиций, два миномёта. Крепкий орешек этот аэродром. С учётом того, что со всех сторон его окружали поля – аэродром находился на окраине небольшой деревушки, где расположились лётчики, а техсостав и охрана ночевали в палатках – атака, как считали немцы, была обречена на провал.

В данный момент снайперы, задача которых уничтожение противотанкистов и расчётов зениток, выдвинулись на позиции, им в густом прошлогоднем бурьяне несколько километров ползти на брюхе, чтобы занять позиции уверенного поражения. Именно на снайперах и танкистах лежала задача уничтожения обороны аэродрома и как летного, так и технического состава. Не всего, естественно.

— Интересно, почему у немцев смешанные авиаподразделения? – задумчиво спросил Малкин.

— А это не простая часть Люфтваффе. Это карательное подразделение, которое действовало в Белоруссии. Там партизанское движение началось ещё в сорок первом. У немцев пока на фронтах господство в воздухе, хотя наши соколы и пытаются это переломить, вот они и позволили себе создать это подразделение под общим командование некоего майора Клюзе для карательных действий в своём тылу, переподчинив его охранным подразделениям. Ну а когда возник партизанский край, их перебросили сюда, не трогая линейные части Люфтваффе. На этом аэродроме есть ещё и разведывательные самолёты, один сейчас над партизанским корпусом мониторит обстановку, два на аэродроме.