Андрей Земляной - Рокировка в длинную сторону

Час от часу не легче! Ну, и зачем ему эта веревка?!

— Нашел?

— Чего? А, да… я ему как раз шнура шелкового метров десять дал. Именно, парашютный…

И что это дает? Что они — все вместе повесились на этом шнуре? И куда, тогда делись трупы?..

— Спасибо, товарищ Глудов, это очень важно. — Власик хотел добавить «Можете идти», но на всякий случай спросил. — А больше он ничего не просил?

Алексей задумался, замялся…

— Нет, вроде больше ничего, товарищ Власик. Вот только…

— Что? Да говори же ты, что ж я из тебя все клещами тянуть должен?!

— Василий какую-то доску выстругивал, — ответил Глудов задумчиво. — А Артем петлю какую-то вывязывал, а Александр… он его «безруким» обозвал и сам перевязал.

— Петлю из того же шнура? — поинтересовался Власик, ожидая ответа «да». И ошибся…

— Вот то-то и оно, что нет, товарищ Власик. Он петлю из какого-то куска троса вывязывал… Еще и Светлана рядом с ними крутилась…

В голове Власика царил полный кавардак. Шнур, петля из троса, выструганная доска и… и дети исчезли! Ну, и как это все связано между собой?..

Речка Сетунь была скорее широким ручьем, чем настоящей речкой. Но в одном месте — там где Сетунь делала крутой поворот, образовался широкий, метров пятнадцать-двадцать, затон, с песчаным дном и таким же пляжиком. На нем и расположились «беглецы». Они только что вылезли из воды и теперь сохли на мягком теплом песочке.

— Ловко ты, немец, придумал, — вздохнул Василий. — Р-р-раз — и в дамках! Прямо, как на самолете… Молодец!

— Тоже мне «молодец», — хмыкнул Сашка. — Угол правильно прикинуть — и то не сумел. Светланка-то застряла. Вот кто молодец, так это — она! — Он приподнялся на локте и посмотрел на покрасневшую от удовольствия девочку. — Ведь молчала!

Для «побега» Александр применил простенький аналог канатной дороги. Залезть на сосну, набросить на стоявшее за забором дерево шнур с самодельной «кошкой», завязать «альпийский» узел и перелететь над забором в веревочной петле с доской-сиденьем — что может быть проще? Дернул потом за свободный конец, развязал узел, и — ищи ветра в поле!

Вот только Светлана — самая легкая из компании, не доехала до конечного пункта, зависнув точно над забором. Она качалась на высоте метров пять-шесть, крепко зажмурив глаза и открыв рот. Хорошо, что Александр быстро обмотал ладони разорванным напополам носовым платком, и по шнуру дополз до застрявшей «воздухоплавательницы». Дальше он полз, толкая девочку перед собой, и за все время пути Светлана не издала ни звука. Даже тишайшего писка…

— Молоток! — согласился Артем. — Я уж думал — хана! Попались! Сейчас ка-а-ак заорет! Молоток!

Василий, чуть помедлив, поддержал его:

— Героиня! — И добавил гордо. — Моя сестра, эти все сказано!

Девочка подошла к Белову и села рядом с ним:

— Не только твоя, Красный! — сказала он самым независимым тоном, на какой только была способна. — Еще Артемки и Саши… теперь.

Василий было нахмурился, но тут же остыл. Он вообще не умел долго сердиться. Перекатившись по песку, он толкнул Сашу пяткой:

— Немец, давай бороться? — И видя, как Белов чуть поморщился, продолжил. — Ну, так — в полсилы. Давай, а? Мне тут пару приемчиков показали…

Александр вздохнул:

— Василий, ты понимаешь… Тут такое дело… Я бороться не умею.

— Как это? — опешил Красный. — Как так: не умеешь?

— Ну вот так. Я ведь не очень играл… Понимаешь?

— Так ведь отец сказал — ты воевал… — Василий ошарашено замотал головой. — А он никогда не врет!

Саша прыжком поднялся на ноги:

— Понимаешь… Воевать — это не бороться. Борьба — это правила: так — можно, а так — нельзя. А бой… — Он на мгновение замешкался, тщательно подбирая слова. — Бой, это не спорт. Даже случайно я могу порвать тебе связки или переломать кости.

— Ну, и?..

Василий все еще не понимал, но в разговор вмешался Артем:

— Вась, он имеет ввиду, что в шутку бороться его не научили. Он может только убить… — Тут Сергеев-Сталин замешкался. — Ну, или победить. Любой ценой и любым способом. Так?

Александр молча кивнул и, считая тему исчерпанной, потянулся:

— Может, еще окунемся, или — домой?

— Ага, пошли! — радостно ответила Светлана и подскочив к нему схватила его за руку. — Саша, а вы плаваете хорошо? А научите… научишь? А то Красный все обещает-обещает, а никак не соберется…

— А где мне тебя учить? — вскинулся Василий. — Дома, в корыте? Когда на море ездили, ты еще маленькая была, а теперь… — Он повернулся к Александру. — Сашка, ну хоть ты ей скажи: негде тут учить!

— Вообще-то можно прямо здесь, — сказал Белов, подумав. — Давай-ка так сделаем: вы с Артемом тут встанете, а я — у того берега.

Ребята вошли в воду по грудь и встали метрах в семи друг от друга. Затем Саша скомандовал:

— Давайте, берите Светлану и запускайте ее ко мне. Как торпеду. А ты, — обратился он к девочке — ляг на воду и вытяни вперед руки. Вот так… Раз, два… Три! Пускай!

Подняв каскад брызг, Светлана с радостным визгом влетела в Сашины объятья. Она подняла на мальчика сияющие глаза:

— Еще! Еще!

— Братцы, теперь вы ее ловите! Раз, два… Три!

— И-и-и-и!!! Еще!

— Давай Санька, лови! Темка, пускаем на счет «три»… ТРИ!!!

— Еще! Еще!! ЕЩЕ-О-О-О!!!

— Раз, два…

— Три, но это — последний раз, — раздался с берега спокойный глуховатый голос.

— АЙ! — Василий и Артем, услышав голос Сталина, как по команде обернулись, и Светлана, запущенная Сашей, проскочила между ними, чуть не врезавшись носом в песчаный берег. На котором стоял Сталин, бесшумно вышедший из прибрежного ракитника.

Иосиф Виссарионович стоял и, улыбаясь, смотрел на детей. Он сразу заметил и довольную физиономию Василия, и радостные глаза Артема, и восторженное, сияющее лицо дочери. И нужно отметить ему это очень понравилось. Вот разве чуть лукавая улыбка Белова… Нет, это тоже очень хорошо, но вот куда ее отнести? Ведь Александр старше своих «сверстников» на добрых полвека с хвостиком…

— Значит, обманули охрану, и выбрались с дачи по веревке, — не спросил, а утвердил Сталин. — Да, товарищу Власику такое незнакомо. А мы, помнится, так через ущелья переправлялись… — Он по-доброму усмехнулся. — И устроил это, конечно, товарищ Белов. Ай-яй-яй, придется нам Сашу наказать. Сейчас вернемся на дачу, и Саша отправляется в мой кабинет. На два часа. Один.

Белов изо всех сил постарался придать своему лицу огорченное выражение, но чувствовал, что получается плохо. А Сталин тем временем продолжал:

— Сейчас вам принесут сухое белье, переоденетесь и — марш. Только на это раз — через калитку.

— Пап, а это не Сашка придумал! — вдруг подал голос Василий. — Это я! Меня и наказывай.

Сталин посмотрел на сына, хитро прищурился: