Гном - Цивилизаtion

— Еще один день — еще два чатла, — я перекладывал монетки.

— Итак, пять дней — две руки чатлов, — я показал обе растопыренные пятерни.

Тут снова пришлось потратить время, объясняя, что десять — это и десять медных, и две маленьких оловянных или одна средняя оловянная монета. Но вожди на то и были вождями, чтобы обладать лучшим интеллектом в племени. Через пару часов кое-как удалось втолковать, что такое заработок и номиналы денег.

Затем началось преподавание искусства шопинга. Полученные чатлы можно было поменять на веревки или, например, скребки для шкур. Стандартный кусок бечевы в два метра стоил пять чатлов при себестоимости в три. Значит, пятеро мужчин за неделю простой работы должны были заработать семьдесят чатлов и купить четырнадцать кусков веревки. При том что сейчас Чук получал всего два куска по два метра, это было отличным предложением. Молодой воин взбудораженно вскочил и снова сел. Похоже, мы договоримся.

Продолжив обсуждение, я посчитал, что женщины Чука, уже работающие на меня, получают по одному чатлу в день, а рыбаки — по четыре. То есть суммарный заработок существующей команды был равен сумме 140 и 35 или 175 чатлов в неделю. Ловушка для рыб могла быть куплена за двадцать пять, что также показалось Чуку невероятно выгодным.

Ыката проявил взвешенную сдержанность и пока не стал соглашаться ни на какие новые условия обмена, сохранив все существующие. При этом он старательно переписал на стену углем все таблички, коряво копируя рисунки.

Я же ушел в свой хэв с новой пятеркой работников. Колесо капитализма со скрипом начало вращаться.

Объяснив новейшую экономическую политику пятнадцати команчам, я с нетерпением стал ждать результатов первого капиталистического дня. Впрочем, его окончания ждать не пришлось. В обед ко мне пришли каменотесы и носильщики с просьбой дать им еду. Вот эту «маленькую» деталь я что-то не просчитал. Когда все работники были внутри системы — еда производилась на всех и, по сути, являлась оплатой труда. Монетизировав эту оплату, я должен исключить кормежку, чтобы работник сам выбирал, на что потратить деньги.

Сделав исключение на первый день и накормив тружеников, я бросился спешно придумывать меню. Учитывая, что еда стоила недешево, большую наценку на нее делать нельзя, иначе простые работяги просто не прокормят себя. Набросив немного на свои затраты, я предложил за одну монету на выбор пару небольших шампуров шашлыка, две запеченные рыбины, горшок наваристого бульона или примерно килограмм вареных корней.

Вечером меня ждал еще один сюрприз. Рыбаки пришли с моря. Сначала я подумал, что они тоже явились за едой, что было, конечно, странно. Обычно группа рыбаков сама добывала себе пропитание. Но оказалось, команчи пришли получить свои деньги. Учитывая, что дорога в одну сторону занимала часа четыре, было потеряно восемь часов рабочего времени. Что за чертовщина!..

Сначала я пообещал им, что отдам деньги в конце недели. Но несмотря на отсутствие бурного протеста, команчи не собирались уходить, пока им не заплатят, и топтались у границ лагеря. Пришлось выдать жалование, сказав, что в следующий раз зарплата приедет вместе с носильщиками.

Учитывая, сколько было работников на море, я должен был получать минимум пять корзин с рыбой каждый день. В действительности же сегодня принесли только три. Время было потрачено на бестолковую ходьбу. Пришлось установить планку минимальной выработки. Платить за простои я не собирался.

На следующий день мои труженики на каменоломне были озадачены двумя вещами. Во-первых, те, кто носил камни, были явно не довольны, что получили две монеты, в то время как их соплеменники — четыре, и пожелали также стать каменотесами. Что ж, это желание профессионального роста было весьма похвальным. Я подумал, что будет правильно увеличить отряд тесальщиков, взяв носильщиков из числа пленных дикарей, которые сейчас работали бесплатно. На обучение, правда, уйдет время, но это полезные инвестиции. Так после первого же дня работы у двоих команчей произошло повышение по службе.

Вторым моментом, вызвавшим недовольство, оказалась необходимость покупать еду и отдавать за нее только что заработанные монетки. Час ушел на то, чтобы показать и объяснить, что можно купить на один чатл. Туземцы жадничали. Те, кто получил вчера четыре монеты, отдавали одну из них за еду довольно легко, а вот с носильщиками пришлось повозиться.

В конце концов, мы также договорились и о том, что за зарплатой каменотесы не приходят в лагерь, а получают её на месте. Еду на каменоломню доставляет женщина, которая и приносит деньги. Меню на завтра рабочие определяют с вечера, передавая заказ все той же женщине. За три дня схему обкатали, и вроде она заработала. Я успокаивал себя, что на старте не может быть легко и то, что люди все-таки стали трудиться за зарплату, — это большое достижение.

По прошествии недели Чук со свитой лично явился, чтобы прочувствовать все блага от новой экономической доктрины. Результат был, мягко говоря, разочаровывающий. Практически полностью оправдали себя рыбаки. Они не тратили деньги и отдали вождю сумму, близкую к ожидаемой. Женщины сдали от двух до пяти монет каждая, хотя должны были семь. Питаясь в лесу кореньями, они экономили на еде. Однако делали это не всегда, позволяя себе покупать что-то в нашей столовой. Чук был зол, но главный сюрприз ждал его впереди.

Каменотесы чуть было не угробили зарождающуюся экономику. Их заработок составлял от семи до пятнадцати монет. И это вместо ожидаемых двадцати восьми! Все остальное они проели, начав заказывать с каждым днем все больше. От мордобоя незадачливых транжир спасло только то, что общий доход составил 180 монет, которые поменяли на шесть ловушек и двенадцать метров каната. Это было значительно больше, чем получал Чук при натуральном обмене в прошлые месяцы, и его гнев улетучился.

Похоже, колесо капитализма начало набирать обороты, — подумал я, — провожая нагруженных команчей.

Однако новые проблемы не заставили себя долго ждать. Рыбаки стали заказывать мясо. Им справедливо показалось, что они имеют право тратить часть денег на еду. Их коллеги апачи, которые тоже ловили рыбу, не стали долго пускать слюни, и пришли договариваться о схожих условиях. Но платить им и забирать всю рыбу себе означало пойти на конфликт с Ыкатой, который получал половину от пойманного его людьми. Апачи ушли злые, улов снизился.

Каменотесы, поняв, что минимальная норма на человека — это пятнадцать блоков в день, стали выдавать ровно ее. Если раньше передовики производства могли делать до двадцати пяти, то теперь, сделав пятнадцать, они падали загорать. Отстающих, которые в тот момент едва накололи десять изделий, подобное страшно раздражало. В команде нарастал конфликт.