Гном - Цивилизаtion

— На охоте? — шепнул я Тыкто.

Тот отрицательно покачал головой. Несмотря на охоту на стоянке всегда остаются маленькие дети, охранники запасов и женщины. Племя ушло. Следопыты, словно заправские опера, принялись изучать окрестные деревья и кусты на предмет отломанных веток, следов, которые еще не припорошило листвой, и любых других свидетельств возможного направления движения. По всем признакам выходило, что племя ушло отсюда несколько дней назад, то есть сразу же после нападения. Враги обратно не возвращались.

— Идем назад! — скомандовал я. — Ахомит! Показывай кратчайший путь к нашему лагерю.

Спешным шагом мы двинулись к городу. Живо вспомнились ужасные картины, которые мы увидели у пещеры Тыкто после налета Сыхо. Только бы на этот раз обошлось!..

Несмотря на скорый шаг, к лагерю мы подошли лишь глубокой ночью. Свет от огня был виден уже издалека. Бык не жалел дров, и костры походили на протуберанцы. Казалось, будто город подожгли с четырех углов. Когда оставалось около километра, мы услышали условный крик, и далеко в темноте мелькнул силуэт, бросившийся в сторону лагеря. Через несколько секунд наш хэв пришел в движение — воины собирались отбивать налет. Не послав гонца наперед из-за опасения засады, мы выглядели теперь врагами, идущими из темноты.

Подойдя на расстояние выстрела из лука, Тыкто закричал, обозначая себя. Но гомон защитников не давал им расслышать голос вождя. Подождав немного, воины во главе с Быком крича бросились на нас, подняв топоры. Над головой просвистела стрела, затем еще одна. Кто-то вскрикнул, схватившись за руку. Я присел и спрятался за щитом. Не хватало только, чтобы подстрелили свои.

Благоразумие и справедливость все же взяли верх над случайностью и недопониманием. Несмотря на истошные крики с обеих сторон, нас узнали, и бойни не произошло. Вернувшись в лагерь, мы слушали ужасные новости о событиях прошлой ночи. Нападавшие, совершив первый налет, и не думали уходить далеко. Показавшись на западе в первых часах темноты и уведя за собой основную группу защитников, они ворвались в город с востока. Особенно шокировал тот факт, что нападали целенаправленно на мой дом, пытаясь выломать дверь и попасть внутрь. Обитая металлом, она выдержала натиск, хотя изрядно пострадала. Вскоре подошли наши воины и после короткой битвы прогнали бандитов, убив двоих из них.

— У нас есть потери?

— Только легкораненые, — ответил Бык и, помолчав, добавил: — Еще они забрали Пхо.

Меня словно оглушили обухом. Пхо для меня была как член семьи, одиним из самых близких людей, и факт ее похищения расстроил меня сильнее, чем если бы убили десяток наших воинов.

— А Лиа?

— Она закрылась в доме. С ней все в порядке.

Все замолчали.

— Куда они ушли? — тихо спросил я

— В лес. Туда, где море. Мы не знаем точно, — развел руками глава гарнизона.

— Еще есть что сказать? — несмотря на ужасные вести, я просто валился с ног после суток проведенных на ногах.

— Одного убитого мы узнали. Это гоцэ Ахомита, — Бык зло посмотрел на заварившего кашу туземца. Виноватый рабовладелец потупил глаза и молча уставился в землю.

Значит, все-таки их не похитили. Ушли сами. Плохо…

— Покажите!

Я проследовал к костру, около которого бросили тела убитых. Но не ахомитовский раб заинтересовал меня больше всего. Лежащий рядом с ним мужчина не был похож на тех дикарей, что мне доводилось видеть. Убитый был довольно крупный, с большой головой и мощными надбровными костями, словно горилла. Рыжеволосая голова сидела на короткой шее. В свете костра были отлично видны мощные желваки и крупная челюсть.

— Охэ, — прервал мои наблюдения Тыкто, — ты хотел привести охэ?!

Он смотрел на Ахомита с возмущенным недоумением, но тот, похоже, не понимал, в чем суть претензии.

— Много зим назад, когда я был молодой, мой вождь говорил, что есть такие люди, — Тыкто будто рассказывал это мне, но продолжал пристально смотреть на Ахомита, — это злой, плохой народ. Их нужно убивать всех, как только встретишь. Это охэ!

Тыкто со злостью пнул труп.

— Теперь они не уйдут, пока не убьют нас. Или мы не убьем их. Охэ никогда не будут гоцэ, — заключил он.

Я смотрел на эту помесь человека и обезьяны, на его короткие лапы и огромный нос. То, что они напали на мой дом, говорило лишь об одном: им нужен был Кава, о котором, очевидно, рассказали сбежавшие рабы. Холодок пробежал от самой шеи, через бока добравшись до пальцев ног. Я снова ощутил животный страх.

Сон сняло как рукой. Поставив на крыше своего дома четверых лучников, я провел ночь, вздрагивая от каждого шороха.

Утро я начал с того, что укрепил дверь: нашил дополнительные доски и сделал подпорки, упирающиеся в прибитые к полу башмаки. Выбить такую дверь было почти невозможно. К люку в подпол я приделал засов, чтобы запираться изнутри. Сверху на люк была прибита шкура оленя, закрывающая щели. Так, спрятавшись в подполе, я мог рассчитывать, что незнающий человек просто не догадается о потайном укрытии.

С этого момента воины разделились на две смены. Днем несколько мужчин таскали бревна из ближайшего леса. Ночью эта уйма дров благополучно сжигалась второй половиной гарнизона.

Через три дня ушедший чуть дальше в лес работник принес плохую весть. Расставленные силки кто-то проверил без нас. Судя по веревке, зверь не выскочил сам — дичь забрали. Значит, враги совсем близко. Ловушка стояла менее чем в двух километрах от лагеря. Я добавил еще два костра на границе деревни по направлению к темной чаще. Ночь снова прошла в чуткой паранойе. Люк постоянно стоял открытым, и я готов был нырнуть в подпол при первой опасности. Чертовы охэ! Чертов Ахомит!

Новый день ознаменовался еще одним неприятным сюрпризом. Из леса, чуть было не получив порцию наших стрел, вышли рыбаки. Я снова совсем забыл про группу людей, добывающих нам моллюсков и рыбу. Они как ни в чем не бывало пришли к Цаку с вопросом, почему уже третий день не возвращаются носильщики с пустыми корзинами и деньгами? Ужас состоял в том, что к нам с добычей никто не приходил…

С этого момента я объявил запрет на ловлю рыбы. В лес выходили только хорошо защищенные и вооруженные команды по пятнадцать-двадцать человек, которые ставили и проверяли силки. Но эффективность охоты была низкой. Зверь или не ловился, или нас опережали партизаны. Не желая подкармливать ворогов, я запретил охотиться. Племя перешло на зайчатину и козье молоко с зерновыми. К Чуку отправился хорошо охраняемый караван. Будучи в своеобразной осаде, нам пришлось импортировать дичь.