Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича. Том второй

…Картина для XIX века была просто фантасмагорическая: по проселочной дороге поднимая пыль скакали дрожки, запряженные парой лошадей, а за ними тарахтя двигалась трехколесная повозка, которой управлял человек одетый в странную одежду, с огромными очками на лице, похожими на лягушечьи глаза, и в черном блестящем на ярком солнце шлеме.

Баба из соседнего села, увидевшая это зрелище, испуганно сиганула в придорожные кусты, и стала там креститься и читать молитвы. Не иначе настает конец света, коль среди бела дня по дорогам разъезжают эдакие творения нечистой силы…

В Летнем саду в в это время было хорошо и уютно. Адини и Николай долго гуляли по аллеям сада. Девушке очень понравился памятник великому русскому баснописцу Ивану Андреевичу Крылову, который появился здесь лишь в 1855 году. Адини знала этого всегда небрежно одетого чудака и гурмана, и с удовольствием читала его смешные басни. Здесь он был изображен сидящем на камушке с книгой в руках. Именно таким Крылов и был в жизни. И глядя на постамент памятника, где были изображены зверушки — герои его басен, она улыбалась, вспоминая стихи Ивана Андреевича.

— Николай, смотри, господин Крылов, как живой, — воскликнула Адини, — я помню, именно таким как он гулял совсем недавно по Невскому в заляпанном соусом сюртуке и панталонах с отстегнувшимися штрипками.

— Иван Андреевич умрет через четыре года, — сказал Николай, а этот замечательный памятник сделает скульптор барон Петр Карлович Клодт. Ты уже видела сегодня его чудесные скульптуры на Аничковом мосту.

Девушка вспомнила обнаженных красавцев юношей, и покраснела. Николай сделал вид, что он ничего не заметил.

— А ты знаешь, Адини, — сказал он, — Ольга Валерьевна недавно была в гостях у барона. Там сейчас у него живет замечательный художник Карл Брюллов. Так он нарисовал удивительный портрет Ольги. Это просто шедевр. И, как я понял, у нее с Брюлловым начинается роман.

— Ольга Валерьевна и правда замечательная дама, — тихо сказала девушка. — Замечательная и удивительная. И счастлив будет тот, кто заслужит ее любовь.

— Ну, это как сказать, — засмеялся Николай, — ты просто ее мало знаешь. Хотя… Хотя, ты права — Ольга Валерьевна удивительная женщина. И ты сумеешь в этом еще убедиться. Держись ее, и никто не посмеет тебя обидеть и причинить тебе зло. А насчет Брюллова, так я скажу, что он тоже человек с характером. И жить с ним будет нелегко.

— Впрочем, — Николай внимательно посмотрел на задумавшуюся о чем‑то девушку, — давай не будем перемывать косточки отсутствующим. Как это не совсем прилично.

— Да — да, конечно, — закивала Адини, — ты прав. — А потом, посмотрев смущенно на своего спутника, сказала, — давай пойдем домой. Я немного устала, и мне хочется отдохнуть.

— Ой, Адини, извини меня, дурака, — воскликнул Николай, — и как я не догадался, что девушки устают от ходьбы. А прошли мы сегодня с тобой немало. Хочешь, я поймаю такси — ну, это что‑то вроде вашей извозчичьей пролетки — и мы доедем до самого дома? Ну, а если бы ты не возражала, — неожиданно сказал он, — то я бы тебя до самого дома нес на руках.

Адини залилась краской, как маков цвет. Она вдруг представила, как Николай несет ее прижав к своей груди, и она чуть было не сказала — я бы не возражала. Но она промолчала.

Николай же, поймав "бомбилу", быстро сторговался с ним, и через минут пятнадцать они уже подъезда дома, в котором жила Ольга Румянцева.

Хозяйка уже ждала их. На плите грелся обед, который можно было бы назвать ранним ужином. Ольга подозрительно покосилась на Николая — дескать, не забыл ли ты о своем обещании, — а потом внимательно посмотрела на Адини. Девушка хотя и выглядела усталой, но была весела и с жаром рассказывала Ольге о сегодняшней прогулке.

Терпеливо выслушав Адини, Ольга велела всем мыть руки и садиться. За стол. За обедом она рассказала им о том, что звонил Антон и сообщил о успешном переходе с помощью мобильной машины времени в прошлое Юрий Тихонова.

— Так на мотоцикле он туда и укатил, — смеясь говорила она, накладывая проголодавшимся гостям гречневую кашу. — То‑то теперь шуму будет. Действительно, этакий крутой байк теперь будет рассекать по скверным российским дорогам. Зато, если что, на таком вот "железном коне" можно будет за один день из Петербурга домчаться до Москвы.

— Угу, — с набитым ртом промычал Николай. Потом проглотив пищу, добавил, — это если бензина хватит. Можно, конечно, закинуть через наш портал на Черной речке с десяток канистр с бензином, но хорошо бы завести бензоколонку где‑нибудь неподалеку от Зимнего дворца.

Ольга прыснула, и едва не подавилась, представив себе такую картину — среди карет и экипажей лихо маневрирует на "Урале" Антоха Воронин, и подъезжая к бензоколонке, которая почему‑то напоминает полосатую будке стражника, на ходу кричит заспанному будочнику: "Двадцать литров семьдесят шестого!"

— А еще что там слышно? — спросил Николай, — как там отец, дядя Саша.

— У них сейчас работы выше крыши, — с сочувствием в голосе сказала Ольга, — твой батя помещиком заделался, своих мужиков цивилизует, внедряет знания в народ.

А Палыч все с темными силами воюет. Хочет сделаться кем‑то вроде папы Мюллера. Думаю, что у него это получиться. Он там все британские связи тамошних коррупционеров выявляет. Говорит, что все там запущено, как у нас в лихие девяностые. Он графу Бенкендорфу все приговаривает: "Таскать вам — не перетаскать, сажать вам — не пересажать!"

Адини с интересом слушала разговор старших, хотя и много из их слов не понимала. Когда Николай и Ольга замолчали, занявшись десертом, она осторожно спросила, — Ольга Валерьевна, а когда мы домой отправимся? — А потом смущенно добавила, — я по родителям и братьям с сестрами соскучилась.

— Думаю, что послезавтра, — немного подумав ответила Ольга. — Завтра мы отправимся к врачу, а потом, поутру на следующий день — прямиком на Черную речку.

— А тебе, что, так хочется от меня уехать? — стараясь сделать сердитое лицо, сказала Ольга.

— Нет, что вы, Ольга Валерьевна, — испуганно замахала руками Адини, — мне здесь у вас все очень нравится. Тут столько всего интересного и забавного. Меня Николай обещал и в зверинец сводить, и в театр.

— Будет время, — сказала Ольга, — обязательно сходите. А пока отдыхай. Небось, с непривычки ножки‑то болят?

Адини кивнула головой. Действительно, ей раньше редко приходилось так много шагать пешком. Не принято это было среди знатных дам, а уж тем более, царских дочерей. Чай не крестьянки какие‑то, которые с утра до вечера на ногах. Адини вспомнила рассказ Ольги о том, как она в молодости занималась туризмом — уходила с такими же молодыми, как она молодыми людьми и девицами в лес, и весь день бродили по нему. А вечером они разбивали палатки, разводили костер, готовили на нем еду, словно дикари какие‑то, и сидели у этого костра, пели, шутили, даже танцевали. Вот, здорово‑то! Мне бы папА такое бы ни за что не разрешил. А ведь Ольга еще и по горам лазила, как горец какой‑нибудь.