Комбат Найтов - В небе только девушки! И...я (СИ)

Но, я твердо помнил, что была такая 'битва за Воронеж'. О ней почему‑то только вскользь иногда упоминали наши известные военачальники в своих мемуарах и не более того, не особо жалуют своим вниманием бои за Воронеж и историки, вероятно, из‑за того, что наступление противника на этом направлении было полной неожиданностью для самой Ставки Верховного Главнокомандования, предполагавшей, что, как и в предыдущем году, летнее наступление развернется на Центральном фронте в сторону Москвы. А нашу эскадрилью гоняли не в целях Брянского фронта, а в целях 2–й воздушной армии. Своя рубашка ближе к телу. Сейчас Юго — Западный, и мы немного ему поможем, поэтому, на два вылета в день, каждому полку, топлива и БЗ подкинем, развернется от Крыма на Харьков, и все за нас сделает! А мы найдем штаб 'Восьмерки' и разбомбим пустое здание. Но, доложим: 'Снайперским ночным ударом, Авиация 2–й Воздушной армии, под командованием полковника, всего, Смирнова, нанесла массированный удар по заранее разведанному штабу воздушной области противника. Штаб — уничтожен! Героический подвиг воинов 2–й ВА вписан в анналы военной истории мира. Пардон, Галактики, что уж мелочиться! Использовалась 1 (одна) машина.'

Получив, вместо сточенной в июне авиации, относительно свежий и пополненный 8–й авиакорпус, Гот ударил правее Белгорода на Старый Оскол, а Вейхс на Ливны. Паулюс, потерявший в майских боях 17–ю танковую, продолжал удерживать наступление Юго — Западного фронта генерала Костенко. Наш командующий фронтом Черевиченко, которого почему‑то сняли и назначили Голикова, навязал противнику гибкую оборону, но, войска медленно, но отходили, а противник все разворачивал и разворачивал наступление, стремясь взять в кольцо армии нашего фронта. Ударная сила немцев: 4–я танковая армия и около 1000 самолетов.

12го июля, на десять дней позже, чем это состоялось в том сорок втором, войска Вейхса и Гота соединились у Кшенского моста, окружив сороковую армию нашего фронта, которой командовал генерал Парсегов. В составе армии: только что переброшенный третий воздушно — десантный корпус, который готовился к наступлению: брать с севера Харьков. Туда на этот пятачок было согнано куча планеров, военно — транспортных самолетов, истребителей, буксировщиков планеров. Море всего разного. Плюс три дивизии: две стрелковых и одна гвардейская мотострелковая. Прикрывала это все наша армия: четыре из пяти истребительных, и две штурмовые дивизии. Ведь Красовский отвел на южный фланг всю бомбардировочную авиацию и занимался ее переформированием. Костенко, уловив 'халяву', улучшил свои позиции, нас к Воронежу не пускали, и пропустили сосредоточение двух армий фон Бока. Когда еще можно было успеть вскрыть, мы занимались Курском. Информация пошла вечером 11 июля. В тот день 'штатные', плановые поезда с боеприпасами и топливом не пришли. От слова: вообще. Оставалось прикинуть, как лучше действовать. В 22.00 стало известно об очередном командующем фронтом. Фронту оставалось жить 84 километра по прямой, и он становился Воронежским. По названию речушки, которая отделяет завод от 'Правого берега'. Темень дремучая. Две цистерны с 'захомяченным' автомобильным 'А-56'. По 20 тонн в каждой, и полцистерны подсолнечного масла Копанищского масложирзавода, две платформы сухого железного сурика, приткнувшегося на путях в Хреновищах. И восемьдесят ПТБ к моим 'пешкам'-разведчикам. Кшенский мост, это глубокий НАШ тыл, согласовывать удар по нему требуется через армию, 'Командующий выехал в части, сообщите ваш позывной'. Еще сообщение от Олеси, наблюдает колонну, выдвинувшуюся от Курска к Мосту. Вызвал всех командиров полков и Тамару. Собрались в 23.00. Спросил у оруженца:

— Ампулы с КС есть?

— Конечно, но мы их давно не используем.

— Начхим!

— Старший лейтенант Хромов, товарищ подполковник.

— Смотри сюда! Здесь бензин, Хреновищи, здесь масло, Копанищи, здесь, разъезд 169 километр, в мешках железный сурик. Гонишь сюда, смешиваешь вот в таких пропорциях, 'не перепутай, Кутузов!' (хотя оба глаза у него на месте), везешь в Круглое и разливаешь по подвесным бакам. Процесс не прекращаешь, пока не будет собрано 60 подвесных баков. Теперь Вы, капитан. Требуется закрепить ампулы, чтобы они кололись при ударе об землю и зажигали эту смесь. Разрешаю проверить на земле, но подвесные баки не портить. Александр Иванович, ПТБ ставить на машины, заглушку не снимать, кран переключения подвесные — внутренние законтрить. Все питание от внутренних. Вопросы?

— Вопросов нет.

— Тамара! Это зажигательные бомбы. Бросать с горизонтали. Пикировать с ними нельзя. Поправку брать по первой. Теперь: Кшенские мосты, все шесть, к часу ночи должны лежать, минимальным числом пикировщиков. Далее идете к Подлесному, Цветову и Клыкову, и все там минируете. Что можно будет уничтожить — уничтожайте. И возвращаетесь за зажигалками. Вопросы?

— Александра Петровна, разрешите выполнять?

— Действуй!

— Товарищи командиры! Завтра самый интенсивный день, нагрузка — полная, 10 соток на машину. Артамонов! Твои работают ротабами по зениткам, по две на машину. Ведущими девяток пикировщиков будут тамарины девочки и мальчики. Работаем по 'вертушке', остальное не потянуть. Топлива на четыре вылета полным составом. Жду от Вас оперативной и четкой работы. Готовность к вылету в 04.00. Вопросы?

— Прикрытие будет?

— Восемь машин ОРБАЭ, ну, и кто подтянется. Наши соседи туда не дотянутся. Канал связи 3, командую операцией я. Запасной канал связи 8, позывной Метла-21, это — подполковник Косенко. Командирам полков оставаться на земле — запрещаю. Вопросы?

Последним выходил прихрамывающий Марик Акопович:

— Хочу сам своих вести, Александра. Не штурманом.

— Старый конь борозды не испортит, я ничего не слышала и ничего не знаю, поэтому запретить не могу.

Мы пожали друг другу руки, и он вышел из кабинета. Звоню в Лиски:

— Абрам Борисович? Александра Петровна. Мне тут шефы такой коньяк из Кизляра подвезли!

— Ой, дорогая Александра Петровна! Ты комедию не ломай, говори, что надо, если меня уже после ужина беспокоишь, ведь не просто так звонишь, хотя я бесконечно рад тебя слышать.

— Где‑то должны болтаться два состава в мой адрес с авиабомбами.

— Щаз гляну! Один у меня стоит, приказано гнать на 707–й. Второй еще в Таловой.

— Отгоните на отстой на 169–й, и пропихните из Таловой.

— Меня ж расстреляют, Сашенька!

— Так это только Вас, а так — все Лиски под расстрел пойдут. Можете, по своим каналам, в Мармыжи позвонить, поинтересоваться. А пол Лисок — люди 'неправильной' национальности. А я без бомб сижу.

— Я перезвоню.

Прошло минут пять — десять. Звонок.

— Милая Сашенька, ну, что ж ты меня, старого больного еврея, так нервируешь! Какие у тебя могут быть проблемы с бомбами? Через пять минут отойдет на 169–й, и я Марку Захаровичу позвонил, он машинки выделит, и прицепы, и людей. И про Таловую не забуду. Мы аврал по городу объявили. Все у тебя будет, Сашенька. Сами привезем, говори, куда и сколько. И не надо говорить, что мы тебя не любим! Там по — немецки отвечают. — последнюю фразу он прошептал. Замечательный старик: начальник перегона и станции Лиски. Очень хорошо всегда помогал.