Виктор Юнак - СМЕРШ идет по следу. Спасти Сталина!

– Хорошо, я распоряжусь, – ответил Гиммлер, перестав писать и немного подумав. – А как вы собираетесь доставить диверсантов в тыл к русским?

– Я дал задание изготовить специальный четырехмоторный бомбардировщик типа «Арадо-332», – взял слово Кальтенбруннер. – Он имеет самое современное навигационное оборудование, хорошо вооружен для борьбы с истребителями и может совершить посадку на весьма ограниченной по размерам площадке.

– В салоне будет установлен мощный мотоцикл с коляской советского производства М-72, способный везти приличный груз со скоростью сто двадцать километров в час, – поддержал своего непосредственного шефа Шелленберг. – В самолет должен быть вмонтирован специальный трап, по которому Таврин с Шиловой могут съехать на землю после приземления самолета. Приземление планируется где-то в лесах Смоленской или Калининской областей. Для точного определения места посадки мы направим специальный десант. А для большей безопасности полета необходим очень опытный летный экипаж.

Гиммлер снова что-то пишет, а потом поднимает голову, единым взглядом охватывая всех присутствующих.

– Хорошо, я переговорю с Герингом. Он даст лучших летчиков люфтваффе. А как Таврину удастся пробраться в Кремль? Документов простого смершевца для этого явно недостаточно.

– Так точно, рейхсфюрер, недостаточно, – согласился Шелленберг. – Но мы предусмотрели и это. По ведомству Гелена проходит агент 438, внедренный в секретариат Государственного Комитета Обороны. Агент проверенный. Он-то и должен достать для Таврина гостевой билет на торжественное заседание 7 ноября 1944 года. Там Таврин должен незаметно оставить портфель со взрывным устройством и взорвать его по радиосигналу после того, как сам покинет зал заседания.

– Когда планируется начало операции?

– В сентябре.

– Ну что ж, господа. С нами бог и фюрер! Действуйте!

На подготовку Таврина и в целом операции «Возмездие» ведомство Гиммлера истратило около двух миллионов марок, огромную по тем временам сумму (например, строительство одного танка «Тигр» обходилось в сто тысяч марок). И, разумеется, здесь уже действовал принцип: пан или пропал. Слишком мало времени оставалось у гитлеровцев, чтобы готовить нового человека и новую операцию.

Руководитель «Цеппелин-Норд» майор СС Отто Краус ввел среди своих подопечных довольно странную практику, непонятную для многих профессиональных разведчиков – так называемые товарищеские ужины («камрадабенд»). Странную и непонятную потому, что эсэсовец, во-первых, позволял себе на этих посиделках неслыханную болтливость, рассказывая о планах своего руководства в Берлине и обсуждая самые серьезные операции, готовившиеся в Рижской школе, и даже позволяя русским открытым текстом критиковать руководство «Цеппелина» и даже армейскую верхушку вермахта, а во-вторых, сводил лицом к лицу многих будущих диверсантов-русских, готовившихся в самое ближайшее время к заброске в разные места Советского Союза. С чем это было связано – до сих пор непонятно. И была ли это собственная инициатива Крауса или приказ из Берлина (Грейфе или даже самого Шелленберга) – навсегда останется под завесой тайны.

Как бы то ни было, но в нескольких подобных камрадабендах принимал участие и Петр Таврин. Краус вообще относился к нему весьма доброжелательно, учитывая особое внимание, которое уделялось этому курсанту-диверсанту в Берлине.

Вот и на этот раз после нескольких тостов в ресторане разгорелась жаркая дискуссия. Особенно разошелся редактор выходившей в оккупированной Риге русскоязычной газеты «Новое слово». Это был сухощавый очкарик лет сорока из Москвы, в свое время осужденный за антисоветскую деятельность, но сумевший бежать из тюрьмы и перебраться к немцам.

Его еще два месяца назад должны были забросить в одну из деревень Вологодской области, где русскими агентами «Цеппелина» во главе с неким Гордеем Семеновым заранее было все приготовлено для организации и запуска подпольной типографии. Тридцать два тюка с необходимыми частями к станкам и типографскими шрифтами и бумагой были приспособлены к грузовым парашютам. Филистинский и должен был наладить выпуск этой антисоветской газеты в вологодской глуши, однако заброска срывалась из-за нехватки транспортных самолетов.

– Ну, как же так можно, господин штурмбаннфюрер, – возмущался Филистинский. – Как же можно? Столько времени потратили на то, чтобы подготовить все для переброски, на мою подготовку, и все это срывается из-за того, что у вермахта не хватает каких-то самолетов. Я не могу в это поверить.

– И тем не менее это так! – ответил Краус. – Мы, наверное, даже больше, чем вы лично, Филистинский, заинтересованы в том, чтобы операция началась. Но у нас сейчас и в самом деле не хватает грузовых самолетов. Вы же знаете, что у нас на Восточном фронте временные неудачи. И не только ваша группа задерживается. Вот, и выброска господина Таврина дважды откладывалась.

Таврин кивнул, налегая на баварские колбаски.

– Меня должны были выбросить из Минска, но вот, перевели сюда, – сказал он.

Между тем Краус продолжал:

– Если сейчас не хватает транспортных самолетов, то, видимо, скоро не хватит людей для выброски.

Тут уже все сидящие за столом переглянулись и затем дружно посмотрели на майора.

– Это почему же? – спросил Филистинский.

– Скажу вам по секрету, – произнес Краус, – что германская разведка намерена изменить свою тактику. Если до последнего времени выбрасывались мелкие группы по 3–4 человека, которые в лучшем случае могли повредить рельсы и на некоторое время вывести из строя какой-нибудь железнодорожный перегон. Такая тактика, как мы убедились, не оправдывает себя. Мы теперь намечаем выброску крупных групп для диверсионных целей. Такая многочисленная группа в областном или районном центре сумеет перебить местное руководство и совершить крупную диверсию.

Филистинский, Таврин и еще несколько агентов даже жевать перестали от такого откровения Крауса.

– И что, скоро такие группы будут созданы? – поинтересовался Таврин.

– А они уже созданы. И командиры трех таких групп находятся среди вас, господа.

Все вновь устремили удивленные взгляды на майора, а тот как ни в чем не бывало продолжал:

– Вот, господа, познакомьтесь. Прошу любить и жаловать. Георгий Кравец, – Краус жестом указал на сидевшего почти рядом с Тавриным человека, тот в ответ чуть приподнялся со своего места. – Господин Кравец – сын генерала царской армии, бывший летчик гражданского воздушного флота СССР. В 1933 году перелетел на самолете в Латвию. После этого длительное время проживал в Германии. С начала войны активно используется нами в разведывательных органах на Восточном фронте. Его группа, численностью более ста человек, подготавливается к выброске с задачей совершения крупных диверсионных актов в оборонной промышленности города Молотова на Урале.