Месть Атлантиды (СИ)

— Отпусти ее. Ты все равно не сможешь заставить Эл полюбить тебя в ответ. Утешься ее прощением и разумной пропозицией. И даже тем, что вскоре она сядет на трон, и ты будешь иметь возможность видеть ее во время подписания соглашений. Если ты к тому времени все еще будешь этого хотеть.

— Я потерял непростительно много времени, когда причинял ей боль и слезы, — обреченно проговорил принц. Его кулаки сжимались, дыхание участилось.

— Кассий, ты должен это сделать. Через десять солнечных круговоротов твой флот везет в Атланту крупную партию слез пустыни. Плыть вместе с ним я бы на твоем месте поостерегся, но ты можешь доверить это кому-либо. Даже мне. Я прослежу, чтобы она добралась до Атланты. Думай о своем народе, ты скоро займешь трон окончательно. Утешься тем, что у тебя остается не так уж мало времени, чтобы побыть с ней вместе. И если ты ей об этом скажешь уже сегодня... Тебя ждут незабываемые дни. Это останется самым ярким твоим воспоминанием. И принцесса запомнит не боль и унижение, а лишь столь счастливое завершение своей неволи.

Кассий, казалось, даже не слышал слов своего друга. Его плечи словно поникли, взгляд потух. Никогда еще никому не приходилось видеть без четверти меры масла правителя в таком опустошенном и подавленном состоянии.

— Ты прав, — хрипло выдохнул принц, прервав затянувшееся молчание. — Это самое верное решение в сложившейся ситуации. Я отпускаю Элику.

Вместе с частью себя, которая никогда больше не вернется. Вместе со своим сердцем, которое она и обстоятельства безжалостно расколотят о твердый гранит. Вместе с принятием этой пустоты, которую будет очень трудно когда-либо заполнить. С осознанием, что не будет больше никого дороже ее, и ничего безразличнее, чем иные женщины. С болью, во сто раз сильнее той, что причинял ей день ото дня...

И с осознанием того, что я никогда больше не буду прежним собой.

Горло сжало ледяным спазмом, всего за миг до того, как Кассий с изумлением ощутил на своих губах привкус соли

— Уйди, — велел он советнику, закрывая лицо руками.

******

Лаэртия замерла, устав накручивать круги по мраморному полу своей тронной залы.

Ни один мускул не дрогнул на ее благородном лице. Голубые глаза с поощрительным теплом изучали взволнованную Алтею, только что завершившую свой рассказ.

— Антоний, — спокойно окликнула матриарх своего советника. — Отдай распоряжение об аресте старейшины крестьянского округа Саскии. Кроме того, нам следует выяснить, не произошли ли в империи вопиющие случаи исчезновения наших соотечественниц, о которых молчат с целью сохранить иллюзию благополучия в доверенных им округах! Отправь туда людей, чтобы мы могли устроить, если понадобится, общий суд.

Атланская крестьянка тревожно покусывала губы. Лаэртия хранила маску невозмутимости, Лэндал сжимал кулаки, лишь иногда бросая не лишенные интереса взгляды на Алтею, Ксения, подобно матери, так же поощрительно улыбалась перепуганной рассказчице, принесшей благую весть, но в ее голубых глазах иногда зажигалось пламя вожделения. Любвеобильная принцесса явно представляла белокурую крестьянку в своих объятиях, что в другом положении могло бы взбесить Лэндала. Если бы он не был так взбешен недавними новостями об Элике.

— Моя королева! —Латима Беспощадная едва сдерживала себя в выражениях. — Мы имеем полное право требовать голову советника Кассия Кассиопейского за учиненный им беспредел!

—Лати, у нас нет полной уверенности, что ее похитителем был именно он, — осторожно заметила Ксения.

— Опиши предводителя снова! — рыкнула Латима.

Алтея уже в который раз повторила описание благородного воина. Но в этот раз ей внезапно удалось вспомнить его полное имя. Лаэртия жестом велела замолчать всем собравшимся, пресекая ропот, поднявшийся в зале при упоминании имени Домиция Лентула.

— Алтея, дитя мое, — властно сказала она, — Я настоятельно требую, чтобы ты задержалась во дворце на случай более детального выяснения подробностей происшедшего. Тебя проводят в гостевые покои и проследят, чтобы ты не знала ни в чем нужды.

Когда крестьянку увели, Лаэртия без сил упала в кресло. Холодная невозмутимость оставила ее, играть в неприступность перед членами семьи и приближенными совета, из которых остались присутствовать Тания и Латима, не было нужды.

— Для чего? — дрожащим голосом задала риторический вопрос матриарх. — Что они собирались с ней сделать?

Лэндал вскочил со скамьи. Его зеленые глаза метали молнии.

— Что испокон веков варвары делали с красивыми пленницами?!

— Брат! — предупреждающе воскликнула Ксения.

Впрочем, королева и так ясно понимала все. Кассиопея не потребовала ни выкупа, ни иных благ для себя, более того, они не взяли на себя ответственность за похищение Элики. Это могло значить только одно.

— Я научила ее многому, — ни к кому конкретно не обращаясь, задумчиво сказала королева. — Поэзии, истории, алгебре, астрономии. Владению мечом, арбалетом, кинжалами. Дипломатии, риторике, этике. Почему я не научила ее взаимоотношениям с мужчинами?..

— Мама... — потерянно выдохнула Ксена.

Лаэртия тепло улыбнулась старшей дочери.

— Я знаю, моя хорошая. Такого предположить не мог никто. В этом нет твоей вины.

Совсем крупиночка слабости великолепной матриарх, выраженный в задумчивой, полной боли речи. Разительная метаморфоза, произошедшая с ней в последующие минуты...

— Тания, — Лаэртия сузила глаза. — Какое количество слез пустыни нам необходимо для окончательного завершения работы и, по возможности, воссоздания аналога?

— С позволения моей королевы, я прошу отлучиться для возможности предоставить расчеты и дать четкий ответ на этот вопрос, — гений науки поклонилась в ответ на молчаливое позволение удалиться.

— Я приняла решение, —Лаэртия не стала ходить вокруг да около. — Мы заберем ее немедленно.

— Готовить отряд, моя королева? — хищный оскал Латимы Беспощадной как нельзя лучше сейчас оправдывал ее громкий титул. Без этой воительницы царства Лакедона, взявшей со стороны тьмы только лучшие качества, так необходимые в бою и принятии резких, порой шокирующих решений, королева не смогла бы так крепко удерживать власть в своих изящных длинных пальцах. В этом Лаэртия Справедливая всегда открыто признавалась сама себе. Боевая подруга, ее несменный темный хранитель, была с ней рядом практически с детства, и не было уз крепче тех, что до сих пор связывали этих разных на первый взгляд женщин.

Матриарх обвела взглядом присутствующих.

— Нет. Мы не будем сейчас предпринимать никаких военных действий.

— Мама! — почти хором воскликнули Лэндал и Ксения. Лишь Латима подалась вперед, готовая выслушать аргументацию своей правительницы.