Лазурин Вячеслав - Уберзольдат Аненербе

Суккуб явно позволяет себе расслабиться, уже даже не боится приблизиться. Так, что я отлично разбираю его смазливое девичье личико и желтые глаза с ромбовидными зрачками.

— И все-таки, — склоняет он голову набок, — я не верю, что ты машина. Но ты и не человек. Нежить? Демон-полукровка? Нет, исключено… Кто же тогда?

— Не твое дело, — вешаю подарок на пояс, — флягу я забираю.

— Конечно. Я свободна?

Не сразу отвечаю. Думаю, чем это отродье может пригодиться еще.

— Сколько тебе лет? — смотрю ему (или ей) в глаза.

— Две сотни, согласно вашему представлению о времени.

«Молодой демон», — думаю я, и продолжаю:

— Боевые действия давно здесь кончились?

— Двенадцать лет назад, сразу после падения Вевельсбурга.

— А что же потом?

Вопрос явно удивляет это существо:

— Ничего… — разводит оно крыльями. — Врат стало больше, стены между измерениями — тоньше. Наслоение миров… — Внезапно суккуб смотрит прямо в мои глаза. — Кажется, я понимаю. Ты уже умирал как минимум раз. Потому в неведенье… Теперь я вижу, чувствую. На тебе печать и…

— Не уклоняйся от вопроса, — щелчком взвожу оружие, — города хоть на месте?

— Большинство. Но я не ориентируюсь по вашим обиталищам. Знаю лишь, что эти земли когда-то назывались Саксонией-Анхальт… кажется.

— Ближайшие населенные пункты: Дросдорф, Хайнсбург, Брайтенбах? Понимаешь?

— Вокруг этой земли есть четыре больших поселения в радиусе трех часов полета. И еще…

— Я понял тебя… — опускаю оружие. — Эм… Благодарю. Можешь проваливать.

— Подожди… Твои раны, я должна поцеловать их, иначе они никогда не заживут.

Как ни абсурдно это звучит, но рана на изгибе шеи и плеча действительно до сих пор сочится кровью (или что там у меня). Почему-то совсем не ощущается привычное покалывание, обычно сопровождающее регенерацию. Кажется, нужно согласиться… Вряд ли суккуб делает это из заботы, просто не хочет, чтобы я потом его искал.

— И все-таки, ты совсем как человек, — заканчивает он (она? оно?), облизывая губы и сладко принюхиваясь к моей груди. Когтистая ладонь скользит вниз, по животу, останавливается у паха.

— Совсем как человек…

— Проваливай!

— До встречи, кто бы ты ни был, Эрих…

— Эрих?! Стоп, а как ты…

Ветер от крыльев поднимает пыль, мгновение, и я остаюсь один. Ну, по крайней мере, теперь уже никто не посмеет нарушить мой покой — запах демона, пусть и низшего, распугает всех местных чудовищ.

Асфальт. Старый, побитый трещинами. Дальние концы его широкой ленты тонут в холодном тумане. Обочину плотно обступают лохматые сосны и ели. Раньше по этой дороге постоянно носились автомобили, ими управляли люди, уверенные, что мчатся навстречу будущему. Я же иду навстречу прошлому…

Теперь я знаю. Я не обычная органическая кукла. Я видел сон. Врата царства снов пропустили меня всего за миг до пробуждения, но этого оказалось достаточно. Там кто-то звал меня по имени. В темноте, в которой тонул мой разум…

Я вспомнил мага. Вспомнил, как его ненавижу. Но не подчиниться ему выше моих сил. Я пробовал сопротивляться. После пробуждения дальнейший путь на восток привел меня к обрыву, нависающему над заброшенным карьером. Я прыгнул, и его глубокое дно встретило меня каменной твердью, выбив сознание. Я знал, что выживу, но надеялся ударом по голове, достаточно сильным, разбить оковы мозга, созданные колдуном. Тщетно.

Очнувшись, я заметил человека. Мародера, из тех, что живятся на руинах прошлого. Меряя мои ботинки, он не заметил, как я открыл глаза… Теперь у меня есть заплечная сумка и пистолет маузера с полной обоймой. Несколько устаревшее оружие, но ничуть не лишнее в этом мире.

Выбравшись из карьера, я наткнулся на дорогу, тянущуюся на восток. Как и прежде, я каким-то непостижимым образом почувствовал направление к моей неведомой цели. И просто пошел, потому что так надо…

Полуденное солнце предельно укорачивает мою тень, лениво просвечивает белую толщу тумана. Он оседает на лысине, холодит шрамы и стекает по лицу, оставляя на губах металлический привкус. Мокрая крошка асфальта хрустит под ногами. Странно. Еще вчера жара жадно высасывала из меня пот, а теперь холод безуспешно пытается вышибить из меня озноб. Мир до неприличия нестабилен.

И все же он жив. Поперек асфальта пробегает рыжая белка, совсем меня не опасаясь. Из глубины елочных заграждений вдоль дороги время от времени доносится веселый стук дятла, чье-то карканье, щебетание, «ку-ку»…

Слышно и как меня догоняет какой-то автомобиль.

Дизельное рычание позади становится все громче. Но убраться к обочине я пока не тороплюсь. Вот только спрятать тесла-ружье в сумку, а маузер — за пояс, кажется мне очень уместной идеей. Вооруженного бродягу точно подвозить никто не станет. Да и грязного — тоже. Впервые за последнее время я в некотором смущении оглядываю свою одежду. Дырявая от пуль куртка, рваная рубаха. И то, и другое — покрыто засохшей кровью, только на темной куртке она не так заметна. Застегну ее, пожалуй. Может, хоть солдатские штаны, заправленные в армейские ботинки, выдадут меня не за оборванца, а… за бравого военного, заблудившегося при возвращении домой из госпиталя, где пробыл не один год после героического и жертвенного подвига что ли?

Нет, смешно это как-то.

Туман пропитывается желтизной фар. Медленно оборачиваюсь и поднимаю руку, пытаясь улыбнуться. Кажется, для этого нужно приподнять уголки губ и чуток показать зубы… Вроде так, ага.

Это черный Mercedes Benz года тридцать пятого. С закрытой кабиной, округлыми формами и идеально чистым лобовым стеклом. Такие обычно с таксистскими шашечками катаются по богатым районам богатых городов, а не рискуют выезжать «наружу» в послевоенное время. Внутри — усатый пухлощекий мужичок, таращится на меня, вцепившись в руль и разинув рот. Водила плавно останавливает машину, едва не упираясь бампером в мои колени. Двигатель не глушит.

Испуг шофера несколько проходит, когда я выключаю улыбку. Неужели так плохо получается? Обидно. Обхожу машину и деликатно стучу в правую дверцу. Стекло опускается под скрип вращающейся ручки.

— День добрый! — воздерживаюсь от повторной улыбки.

— Доб… добрый… — снимает мужичок круглую шляпу, вжав голову в снежно-белый воротничок. Чувствую запах дорогого одеколона, явно от элитных алхимиков, и кожаного салона.

— Не подвезешь доброго человека?

В «доброго человека» водитель, судя по глазам, точно не верит. И его ответ звучит вполне справедливо и обоснованно:

— Так это… до города осталось полмили. А на въезде застава — проверяют все машины…

Какой молодец! Сразу понял, что я не поклонник проверок документов и досмотра личных вещей. И подозрительно косится на мою сумку, явно понимая — не шмотки у меня там, а нечто очень-очень страшное. Не бомба конечно, но и не носки с трусами. А ведь мог бы пригласить в салон и тут же дать по газам, до самой заставы, как сознательный гражданин. Не такой он и трус, каким кажется. Чувствую.