Владимир Поселягин - Охотник

— Черная? — сразу заинтересовался я. Такие машины у простых граждан не было, а даже если были то единицы.

— Да, — с жаром продолжила источник информации. — На этой же машине раньше секретарь обкома ездил. Потом его перевели в Киев с повышением. Теперь он первый секретарь горкома партии.

— А с машиной-то что? — сделал я заинтересованный вид.

— Так водитель, Михаил Терентьев два года назад на пенсию вышел, вот и выкупил ее как списанную, так она же как новая с виду. Берег он ее. А потом это и случилось, угнали у него ее и сбили девушку-то.

— А точно угнали? Может он сам ее и… — сделал я рукой вниз, как будто спланировал.

— Да не, точно угнали. Мне Марья Ивановна с Советской рассказала. А той Люда, продавщица из киоска СоюзПечать, а она слышала от гардеробщицы Люси что работает в музее, а та соседка Терентьева. Он ведь в это время в огороде ковырялся. Она сама выдела как он две яблони сажал с сыном. Потом закончили, вышли, а машины то у двора и нету. Но Михаил Юрьевич тревогу не поднял, думал, младший сын покататься решил, а потом когда милиция приехала, выяснилось, что сын-то в это время на уроке в техникуме был. Вот и получается, угнали ее.

— Да, интересная история, — задумчиво пробормотал я, и тут же перевел тему на другое.

Следуя к прокуратуре, я прокручивал все сказанное старушкой. Конечно там от правды было процентов шестьдесят. Остальное надумано за это время, однако история с наездом хоть немного прояснилась. А то, что история темная, я был уверен на сто процентов.

В этот раз мне повезло, он был на месте.

— Вторая дверь налево, — сообщил дежурный.

— Спасибо.

Документами я не козырял, к следователям постоянно наведывались свидетели и пострадавшие, вот и сейчас я сообщил по какому делу и меня отправили в нужный кабинет.

Подойдя ближе, я покачал головой, заметив, что табличка с должность и ФИО висит на одном гвоздике.

— Не порядок.

Повесив на второй гвоздик, кажется, он был без шляпки, я постучался и вошел внутрь, услышав за спиной, как табличка снова слетела с гвоздика и зашуршала по двери, покачиваясь.

— Вы Соколов? — подняв голову, сразу же спросил следователь, заставив меня насторожиться. Честно говоря, я хотел показать удостоверение, и попросить ознакомиться с нужным делом, однако следователь все поломал. Но озадачило меня не это, а то, что он сразу опознал меня. Это не есть гуд, все это мне нравилось все меньше и меньше. Однако я ничем не выдал своего удивления, плотно прикрыл дверь и, кивнув, сказал проходя к столу:

— Это я. Мне бы хотелось узнать, как продвигается следствие по делу о наезде на Марию Клюеву.

Я сел на стул что стоял перед столом и вопросительно посмотрел на Кличко, который буравил меня неприятным взглядом. В общем, смотрел как на досадливую помеху.

— Ведётся следствие, мы пока не смогли выйти на угонщиков, хотя есть некоторые наметки.

— Какие? — спокойно спросил я, глядя прямо в глаза следователю.

— Я не могу разглашать эту информацию в интересах следствия.

— Машина была вскрыта или ее завели родными ключами? — чувствуя поднимающееся бешенство, так же спокойно спросил я.

Следователь отвел взгляд и ответил:

— Взломали.

'Врет', - понял я.

Дальше общаться со следователем смысла не было, поэтому я перегнулся через стол и нанес ему удар указательным пальцем в точку под подбородком.

Того парализовало, единственное что он мог делать это крутить глазами с проявившимся страхом наблюдая за мной.

— Где папка с делом?

Следователь понятное дело ответить не мог, но невольно стрельнул глазами в сторону полуоткрытого сейфа, в замочной скважине которого торчала связка ключей. Достав из кармана тонкие кожаные перчатки я надел их и открыв сейф убрал в сторону кобуру с пистолетом, по форме там был ТТ, после чего стал перебирать папки. Нужная мне была самой нижней.

— Интересно, а почему это дело поручили именно тебе? Прокурорские следаки не должны расследовать такие дела, если конечно там нет умысла смертоубийства… Хотя можешь не отвечать, наверняка Романов твой большой друг, а то и еще один работодатель. Небось уже получил плюшки от этого дела? А? Чего молчишь? Совесть мучает? — насмешливым голом спросил я.

Не дождавшись ответа от парализованного следака, с папкой в руках я вернулся на свое место, и под злым взглядом следователя, видимо тот немного пришел в себя, начал изучать все, что там было. Через двадцать минут я откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на следака.

— Подчистил? Тут нет ряда бумаг. Обманул про замок, ведь машину открыли и завели родными ключами… Но это ладно, где справка от экспертов по дактилоскопии? Почему в отчетах оперов значатся четверо свидетелей, а приложены опрос только двух?.. — я пощелкал пальцами в задумчивости. После чего убрал папку на место, вернул все как был и, встав так, чтобы Кличко меня видел, сказал. — Передай тому, кого покрываешь: Узнаю что это дело его рук. Брюхо вспорю. Запомнил? Чувствительность вернётся часа через два, тогда и сможешь двигаться. Все, пока.

Выйдя я прикрыл дверь, снова повесил на место табличку и, снимая на ходу перчатки, направился к выходу.

— Уже все? — поинтересовался дежурный милиционер.

— Да, — улыбнулся я. — Прояснил некоторые вопросы.

Адрес, где живет Михаил Юрьевич Тереньтев, бывший партизан, и фронтовик, дошедший до Берлина, я узнал из материала расследования уголовного дела по факту гибели Марины Клюевой. Честно говоря, не хотелось бы давить на фронтовика, я их очень уважал, но если потребуется, то старику придётся плохо. Жалеть я его не собирался, Марина была родней.

Выйдя из прокуратуры, я поймал попутку. Тут мне повезло, мимо проезжал мотоциклист и довез до нужной улицы. Похлопав его по плечу, поблагодарив мотоциклиста, довез тот бесплатно, это было в порядке вещей, и на малом ходу спрыгнув, стал крутить головой в поисках номеров домов.

Наконец определившись, я пошел вниз по улице. Семнадцатый по счету справа, оказался нужным, более того у закрытого деревянного гаража стояла черная Газ-21, та самая, даже номера совпадали. Капот уже заменили и покрасили. Как и правое крыло, но номера были те же, что значились в деле.

Присев на скамейку в тени дерева соседнего дома я стал осматриваться, чувствуя, что нахожусь на виду у местных жителей. Это нервировало. Улица была почти пустая, только стайка детишек метрах в двухстах катали обруч палкой, а так только я привлекал внимание и мне это очень не нравилось. Но другого места для наблюдения видно не было. Глухие заборы да частные дома. Делая вид что, отдыхаю в тени после пешей прогулки и жгучего солнца, вытирая платком лицо, я погладывал на нужный мне дом. Это была изба пятистенок, с пристройками для скотины и гаражом.